Фред Стюарт - Титан

Однажды Эдит рассказала про Вана Нику. Она понимала, конечно, что ее тайная любовная связь несколько компрометирует ее как мать, но, с другой стороны, она не могла держать Вана «в шкафу» годами и к тому же искренне хотела, чтобы ее мужчины понравились друг дугу.

К сожалению, этого не произошло.

Ван, являвшийся автором некоторых наиболее яростных и пламенных редакционных статей в своих газетах, был строг в душе — за что враги называли его «невыносимым лицемером и педантом», — а потому скептически отзывался о характере Ника и распекал Эдит за то, что та испортила его. Эдит не могла этого отрицать.

Ник, вовремя осознавший, что даже его обаяние не оказывает воздействия на любовника его матери, благоразумно решил избегать встреч с ним. Его отъезд в Коннектикут несколько улучшил ситуацию. Ван неохотно признавал в разговорах с Эдит, что, «возможно», Ник изменится к лучшему. Но сама Эдит хорошо видела, что ее любимый мужчина по-прежнему не жалует любимого сына.

Жена Вана Уинифред жила с дочерью в большой квартире на Парк-авеню. Она годами не обменивалась с мужем ни единым словом, но никогда не забывала отсылать свои новые счета в Клермонт-билдинг, уродливое семиэтажное здание в двух кварталах от Сити-холл, в котором располагалась штаб-квартира всей газетной сети и редакции нью-йоркской газеты Вана «Графика». Исправно оплачивая счета, Ван с удивительной моральной гибкостью «забывал» свою вину — ведь это он бросил Уинифред! — и не терзался угрызениями совести, которые наводят только скуку. Ван занимал огромные апартаменты на Риверсайд-драйв с великолепным видом на Гудзон. В Сэндс-пойнте он имел также летний домик с окнами на пролив Лонг-Айленд, где в тот жаркий июньский день 1916 года как раз заканчивал свой пятый круг в бассейне, когда увидел, что через лужайку к нему спешит Эдит.

— Ник едет в Россию! — крикнула она еще издали.

Упершись руками о края бассейна, Ван рывком выбросил тело из воды. В свое время он был питчером в гарвардской бейсбольной команде — выпуск 1886 года — и гордился тем, что с тех пор не нажил ни унции жира. Он поддерживал форму ежедневными физическими упражнениями: либо играл в мяч или в теннис, либо плавал в бассейне. Он был также воинствующий противник табака и не употреблял никакого спиртного, кроме стаканчика вина иногда за обедом. Подчиненные считали, что в нем недостает человечности, но Эдит знала, что в постели Вану ничто человеческое не чуждо. А отменное здоровье делало его сказочным любовником.

Он слепо шарил рукой в поисках очков, оставленных на упругой доске для прыжков в воду.

— Чего он там забыл, в России?

— Он только что звонил. Какая-то там сделка с оружием. Как ты думаешь, он там будет в безопасности?

— Думаю, что да. Но поголодать ему придется. Мой петроградский корреспондент Бэд Тернер сообщает, что даже представители высших слоев русского общества в последнее время испытывают проблемы с добыванием продуктов питания. — Он наконец отыскал свои очки, водрузил их на нос и, взяв полотенце, стал сушить волосы.

— Значит, ты полагаешь, что мне не стоит волноваться за него? — не унималась Эдит.

— Я телеграфирую Бэду, попрошу его приглядеть за ним там.

Эдит улыбнулась и поцеловала Вана.

— Ты добрый человек, Ван Клермонт, — прошептала она. — Ничего удивительного, что я без ума от тебя. — Затем тревога снова отразилась у нее на лице. — Ты ведь знаешь, что Ник тоже добрый.

— Да ну? — Тон, каким это было сказано, ясно говорил об истинном отношении к Нику Флемингу.

— Но мы хотим пожениться сейчас! — гневно воскликнула Диана, обращаясь к своим родителям.

Они находились в одной из гостиных Грейстоуна.

— Диана, Ник уезжает уже утром, — терпеливо объяснил Альфред. — Не будь ребенком…

— Это обман! — прервала она отца и повернулась к матери: — Вы придумали эту поездку в Россию для того, чтобы отнять у меня Ника!

— Не неси чепухи, — сказала Арабелла. — Не закатывай сцен. Ты ведешь себя сейчас, как третьесортная оперная певичка.

— Но Ник может пострадать в России! Его даже могут убить там! — Она повернулась к Нику, который стоял рядом. — Милый, прошу тебя, не уезжай!

Он обнял ее, чтобы успокоить:

— Диана, теперь уже поздно отказываться. Эта миссия очень важна для твоего отца и для нас с тобой. Она займет всего пару месяцев, и со мной ничего не случится, вот увидишь.

Она дрожала всем телом от гнева и страха за Ника. Ожидался новый эмоциональный взрыв. Инстинктивно она обняла Ника и прижала его к себе.