Эйлин Гудж - Чужое счастье

Но Марк не такой, как Гарри.

— Я никуда не пойду, — сказала Анна удивительно твердым голосом.

— В таком случае можно я тебя поцелую?

Анна медленно кивнула. В морозном воздухе она могла видеть дыхание Марка, и, когда он приблизился к ней, его теплое дыхание возле ее губ само по себе было поцелуем. Прикосновение его рта, немного с привкусом аниса, показалось Анне восхитительным и невероятным. Она потеряла голову. Ее тревога, казалось, опустилась вниз тонкой струйкой, словно песок в песочных часах. Анна обвила Марка руками, и это было сделано не только для того, чтобы подбодрить его, но и чтобы самой удержаться на ногах.

— Давай узнаем насчет хижины, — прошептала она ему на ухо.

Марк отпрянул и внимательно посмотрел на Анну.

— Я не хочу, чтобы ты делала то, о чем потом будешь жалеть.

Она поняла, зачем Марк это говорил, — он дал ей понять, что это будет только одна ночь. Но для Анны даже одна ночь была невообразимым подарком судьбы.

— Разве не ты все время твердишь мне, что я сама могу о себе позаботиться? — тихо спросила она, несмотря на грохот, с которым билось ее сердце.

Спешить домой не было необходимости — Бетти ночевала у Лиз (Моника была не единственной, с кем у Анны состоялся серьезный разговор), и если повезет, то один из коттеджей будет свободен.

Словоохотливый мужчина средних лет за стойкой дежурного администратора накормил их пустыми разговорами о том, что эти коттеджи идут нарасхват, но Анна только улыбнулась. Эта легенда ходила по округе еще с тех пор, как она была ребенком, — о том, как молния убила молодоженов в постели в их первую брачную ночь. Анна рассказала ее Марку, когда они шли по слабо освещенной тропинке.

— Я не понял, — сказал он, — они были в постели?

— Говорят, что молния прошла через дымоход, когда они… ну… ты понимаешь. — Анна хихикнула, все еще чувствуя легкое опьянение.

— Ну, по крайней мере, они умерли счастливыми.

Они нашли свой коттедж и открыли замок. Анна с облегчением вздохнула, заметив, что там довольно уютно. В комнате стояли кровать, застеленная одеялом из разноцветных лоскутов, сосновый комод с зеркалом и мягкое кресло. Ваза с ромашками украшала старомодный умывальник, стоявший возле камина.

— Может, настроить приемник на прогноз погоды? — Марк взглянул на радиоприемник, лежавший на туалетном столике. — С другой стороны, мы всегда можем рискнуть. — Он усмехнулся, бросая ключи на комод. Когда Марк обнял ее, Анна почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.

Это было как в мечтах, только еще лучше. Марк целовал ее так пылко, что Анна не заметила бы или не обратила бы внимания, если бы перед ней открылись врата рая. Когда он наконец отпустил ее, то сделал это только для того, чтобы расстегнуть ее блузку, ее лучшую блузку, шелковую, кремового цвета, с маленькими потайными пуговицами. Когда блузка скользнула на пол, Анна инстинктивно скрестила руки на груди. Марк нежно убрал их.

— Нет… я хочу смотреть на тебя, — в его взгляде читалось откровенное восхищение. — У тебя красивое тело, Анна.

Она затрепетала, с трудом дыша. Когда Марк взял ее грудь в свою руку, ее колени задрожали, и на какое-то мгновение Анна подумала, что сейчас упадет. Она прошептала:

— Думаю, мне лучше лечь.

Анна скользнула меж простыней, холодных и свежих, словно белая бумага, на которой можно написать все что угодно.

Они снова поцеловались. Анна застенчиво гладила руками его грудь, живот… и ниже. Марк стал более настойчив, но оставался так же нежен. Он не спешил, словно спрашивая разрешения перед тем, как поцеловать ее здесь… и здесь… и здесь… Анна дрожала, охваченная потоком эмоций. Она еще раз подумала о Гарри и о ночах, прошедших с тех пор, о годах отчаяния, о том, как она лежала в кровати, тоскуя от одиночества, и мечтала о нежном прикосновении. Сейчас слезы наворачивались ей на глаза, слезы благодарности за то, что она не умерла, не испытав этого.

Марк снова отпрянул назад, и Анна напряглась, подумав, что чем-то его расстроила. Но он только сказал:

— Ты дрожишь. Мне закрыть окно?

Она покачала головой.

— Все в порядке. — Они оставили окно немного приоткрытым, чтобы комната проветривалась, хотя Анна знала, что большинству людей было бы холодно, — декабрьский ветер был словно бальзам для ее разгоряченной кожи. — Наверное, я просто немного волнуюсь.

Марк поцеловал ее шею, шепча:

— Мы не будем спешить.

Когда он наконец в нее вошел, Анне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не закричать. Не от боли, а потому, что ей было хорошо… очень хорошо. Когда она прижалась к Марку, изгибаясь навстречу каждому его движению, ее пронзило странное чувство. У нее появилось желание, чтобы все это продолжалось бесконечно, она хотела заниматься этим вечно, даже в преддверии оргазма.