Эйлин Гудж - Чужое счастье

Анна вспомнила, что в это же время через неделю она поедет за Моникой. Кого она обнаружит — ягненка или тигра? Но одна лишь мысль о том, что она может снова увидеть Марка, удерживала Анну от того, чтобы опасаться этого путешествия.

Анна не переставала думать о нем. Она надеялась, что чувства, которые появились у нее во время Недели семьи, угаснут, что связь, которую она ощущала, была лишь благодарностью к ее спасителю. Но эта… эмоция, как бы она ни называлась, жила своей собственной жизнью. Время от времени на протяжении всего дня Анна ловила себя на мысли о том, что сейчас делает Марк, одеты ли на нем носки не того цвета, не пьет ли он сейчас кофе из той глупой чашки в форме коровы. Она знала, что было бы слишком наивно надеяться, что он думал о ней не только как о капле того моря членов семьи, которые то прибывали, то убывали, вынося на берег обломки своих страхов и тревог. Но в мечтах все было возможно.

Ну, по крайней мере, эти фантазии не были такими душераздирающими, какими могли быть когда-то. В последнее время Анна замечала, как мужчины бросают в ее сторону многозначительные взгляды. А однажды в Очад Хардвер, когда она искала дверные петли, чтобы заменить старые на двери, которую Гектор вызвался отремонтировать, Анна поняла, что Клэрк, который отнесся к ней с таким вниманием, откровенно флиртовал с ней. Его, конечно, нельзя было сравнить с Марком, но Анне все равно польстило его внимание.

Она приехала в «Шир-Дилайт» на несколько минут раньше и свернула на подъездную дорожку, ведущую к уютному белому дому, затененному огромным каштаном. Салон «Шир-Дилайт» находился недалеко от «Ти-энд-Симпаси». Даже если бы Анна не заметила вывеску, она знала бы, что не ошиблась, увидев забрызганный грязью зеленый «Эксплорер» Лауры, припаркованный за красной «Хондой» Сэм. Очевидно, подруги ее опередили.

Анна поднялась по ступенькам на крыльцо, где звенели музыкальные подвески, а на уютном плетеном стуле дремал кот. Дверь была приоткрыта, и она вошла в узкое фойе, в котором стоял запах лака для волос. Справа находился арочный проход в гостиную, которая была переоборудована в салон. Все, что Анна могла видеть с того места, где стояла, — это пара ступней с накрашенными малиновым лаком ногтями, обутых в комнатные тапочки на пробковой подошве. Они стояли на подставке для ног. Повернув за угол, Анна догадалась, что это ноги Герри Фиджеральд. Герри сидела откинувшись назад. Ее голова лежала на раковине, и симпатичная мулатка мыла ей голову.

— Мы подумали, что тебе будет веселее в компании, — сказала Лаура, поднимаясь с одного из мягких кресел, стоявших у стены.

— Другими словами, она боялась, что ты отступишь, — смеясь, произнесла Сэм. Она сидела, опустив ноги в ванночку с мыльной водой, и готовилась к педикюру. На ее коленях лежал открытый последний выпуск журнала «Пэрэнтс».

Норма Дивэйн, мазавшая краской обернутую фольгой голову, с которой, как спагетти, свисали слипшиеся мокрые пряди, повернулась и улыбнулась Анне. Под всей этой липкой противной массой Анна узнала Гейли Варингтон. Ей и ее мужу принадлежало агентство путешествий «Туда и обратно», чьи плакаты с изображением экзотических мест всегда заставляли Анну, проходя мимо, замедлить шаг.

— Будь осторожна, — предупредила Гейли. — Норма — диктатор, когда дело касается волос, она не примет отказа. Ты сделаешь такую прическу, которую хочет она.

— Я забочусь о своей репутации. Я не могу позволить вам выйти отсюда и выглядеть кое-как. — Норма фыркнула, шутливо толкнув Гейли локтем, а потом лениво проковыляла к Анне на своих шпильках, которые вместе с ее усеянной фальшивыми бриллиантами черной блузкой, надетой поверх бюстгальтера, и облегающими капри придавали ей вид пожилой девочки. Поднимая волосы с плеч Анны так, как будто они были дохлой мышью, Норма сказала:

— Дорогая, не обижайся, но я должна исполнить свою миссию. Когда ты в последний раз делала что-нибудь с этими волосами?

Анна застенчиво усмехнулась.

— Честно? Я не помню.

— Ну, не переживай, дорогуша. Когда я закончу с тобой, ты себя не узнаешь.

Если кто-то и мог преобразить Анну, то это Норма. Судя по разговорам, она была волшебницей. Хотя, глядя на нее, Анна не испытывала особого доверия. В свои пятьдесят с хвостиком Норма «позорно старела», как она сама любила говорить. Ее волосы в стиле панк — темно-красные петушиные перья — шипами торчали по всей голове, и серебряные сережки размером с чайную ложку свисали с ее ушей. Она пользовалась таким количеством косметики, что в одиночку могла бы поддерживать продажи фирмы «Ревлон».