Эйлин Гудж - Чужое счастье

— Новое платье? — спросила Лаура у Анны, забравшейся на заднее сиденье и потеснившей Мод и Финч. Утром Анна не смогла завести свою машину, и Лаура предложила подвезти ее к церкви.

— Я его давно не надевала. — Анна не стала добавлять, что это платье в цветочек, которое было на ней, осталось еще с того времени, когда она сидела на диете Аткинса, — тогда она весила на пятнадцать фунтов меньше. Сегодня, впервые по крайней мере за три последних года, она смогла в него втиснуться.

— Оно тебе очень идет.

Лаура продолжала пристально разглядывать Анну, ожидая, пока Гектор задним ходом выедет из гаража.

— Нет, дело не только в платье, — сказала она, — ты похудела.

— На несколько фунтов.

Анне не хотелось подымать шумиху из-за этого. За последние годы она сидела на огромном количестве диет и чувствовала себя тем мальчиком, который кричал «волк», хотя у нее еще и аппетит был волчьим.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — ответила Анна, стараясь сменить тему разговора.

Лаура, практически жившая в джинсах, иногда меняя их на слаксы, была одета в стильное, цвета весеннего неба платье и туфли на высоких каблуках.

— Сегодня крестины моего брата. Я подумала, что нужно приодеться, — произнесла она.

— Джек нас не узнает, — сказала Финч.

— Я сам себя с трудом узнаю, — проворчал Гектор, выглядевший в костюме немного неуклюжим. Было видно, что он побывал у парикмахера, — его блестящие черные волосы стояли торчком, кроме тех мест вокруг воротника, где их пригладили с помощью бриолина.

— Ну а я, например, праздную тот факт, что вообще будут крестины. — Мод выглянула из-под шляпы с широкими круглыми полями, удачно подобранной под ее старомодное платье в горошек. — Когда я думаю о том, чем все могло закончиться… — ее голос затих, а голубые глаза, яркие, словно пуговицы, пришитые к мягкой маленькой подушке ее лица, мгновенно помрачнели.

В машине стало тихо. Все вспомнили о происшедшей прошлой весной автомобильной аварии, едва не отобравшей жизни Сэм и ее еще не рожденного ребенка — кульминация мыльной оперы, начавшейся, когда овдовевшая мать Лауры влюбилась в Иана, который был почти на семнадцать лет младше ее. То, что он приходился пасынком ее младшей дочери, только усиливало интригу.

Но сейчас за окном был ноябрь, и никто в разросшемся клане Кайли — ДеЛаРоса не помнил о том, как они жили до появления Джека. Сэм, как и любая другая новоиспеченная мать, была влюблена в своего ребенка до безумия, не придавая ни малейшего значения тому, что по возрасту она вполне могла сойти за его бабушку. Лаура и Элис, которых сначала потрясла беременность их матери, теперь просто обожали малыша. Финч готова была бесплатно смотреть за ребенком, но Сэм настояла на том, чтобы платить ей. Мод, названная почетной бабушкой ввиду отсутствия настоящей, вязала маленькие свитера и носочки так же быстро, как Джек из них вырастал.

Когда они прибыли в церковь, она уже была набита битком. К счастью, Сэм и Иан заняли для них места в первом ряду. Проскользнув на свое место на скамье, Анна прочитала про себя молитву и произнесла слова благодарности Господу за то, что Эдна пошла ей навстречу, задержавшись на несколько лишних часов. Анна не хотела бы пропустить это событие, и, хоть она и боялась себе в этом признаться, еще меньше она желала, чтобы ее мать испортила ей настроение.

Радостный перезвон колоколов сменился громогласным баритоном органа. Анна поднялась для исполнения вступительного церковного гимна. Люди, каждое воскресенье встречавшие ее на мессе, были бы удивлены, если бы узнали, что она не считала себя особенно набожной. Да, она верила в Бога и находила утешение в Библии. Но главной причиной того, что она год за годом продолжала приходить сюда, было то, что именно здесь, в церкви святого Хавьера, каждую неделю на несколько часов она испытывала душевный подъем и становилась частью чего-то большего, чем ее маленький мирок.

Это во многом было связано с самой церковью. Анна окинула взглядом стены из необожженного кирпича, толстые, словно стены крепости, и высокие окна с витражным стеклом, через которые пробивались косые солнечные лучи, создававшие на потертом дубовом полу причудливую мозаику, словно кто-то рассыпал драгоценные камни. Высеченные из камня статуи безмятежно глядели из ниш, выстроившихся в ряд вдоль нефа, а резной, достойный собора экран за престолом с позолоченной резьбой сиял в полумраке. Когда Анна была еще подростком, миссия в Кале-де-Навидад казалась ей единственным местом, где она чувствовала себя в полной безопасности, и даже сейчас церковь словно обнимала ее так же нежно, как статуя Девы Марии, убаюкивающей младенца Христа.