Эйлин Гудж - Чужое счастье

Анна отвернулась, чтобы его жалкий вид не растрогал ее, и холодно сказала:

— Теперь я понимаю. Твое хобби — это спасение людей. Сейчас, когда мои беды позади, ты можешь перейти к новой страдалице, оказавшейся в бедственном положении. — Анна знала, что это было полуправдой, но она не собиралась отступать. — Думаю, в этом И заключается преимущество твоей жены передо мной. Она всегда будет нуждаться в тебе больше, чем я.

— Анна, пожалуйста!..

Но она продолжала:

— Это правда, не так ли? Я наказана, потому что я сильнее.

— Перестань, — голос Марка дрожал.

«Не делай этого. Не разрушай того, что имеешь. Не говори о том, что ты чувствуешь!» Правила, которых Анна придерживалась всю свою жизнь. Но они больше не срабатывали. Она действительно изменилась, и в некоторых вопросах не в лучшую сторону. Ее новая сторона придавала ей отдаленное сходство с Моникой. Но если ее сестра была слишком поглощена собой, то Анна понимала, что не страдает самолюбованием. Возможно, наступило время, когда она перестала зависеть от поддержки других и научилась твердо стоять на собственных ногах.

— Я ждала тебя всю жизнь, — произнесла она, и ее глаза наполнились слезами. — И не хочу, чтобы это закончилось вот так.

— Я тоже. — Несколько шагов, которые их разделяли, казались Анне безбрежным океаном.

— Я не обещаю, что буду ждать, когда ты станешь свободным.

Марк попытался улыбнуться, но его глаза оставались серьезными.

— Не существует хорошего способа для того, чтобы расстаться, не так ли? Я могу сказать, что люблю тебя, но ты уже об этом знаешь. Я могу сказать, что мне жаль, но это тоже тебе известно.

— Думаю, осталось одно слово — «прощай». — Анна посмотрела на чемодан Марка, стоявший в коридоре, и спросила удивительно ровным голосом, в котором слышался слабый намек на иронию: — Тебе помочь собраться?

Марк покачал головой с удрученным видом, на который он не имел права, ведь в конце концов это именно он уходил.

— Я могу подождать. Если только ты не хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас.

Анна устало вздохнула, залезая под одеяло. У нее больше не осталось сил.

— Делай что хочешь. Я ложусь спать, — сказала она, погружаясь в простыни, которые хранили запах их тел. Анна устала быть благородной. И смелой быть тоже устала. Единственное, чего она сейчас хотела, — это уснуть глубоким сном без сновидений.

— Анна! — Она почувствовала, как прогнулся матрас и рука Марка погладила ее затылок.

Тихим сдавленным голосом она спросила:

— Все с самого начала шло к этому, правда, Марк? Ты хоть когда-нибудь думал, что все может закончиться иначе?

— Я не позволял себе заглядывать далеко вперед, — мягко сказал он.

Анна перевернулась на спину и посмотрела на него.

— Я не собираюсь облегчать твои страдания, — свирепо проговорила она. — Я слишком сильно тебя люблю.

Он стиснул зубы, и Анна увидела борьбу, которая происходила в его душе.

— Меньше всего мне хочется собирать эти чертовы вещи! — Марк бросил на свой чемодан возмущенный взгляд, как будто тот был его врагом и причиной всех его бедствий.

«Тогда не собирай!» — хотела крикнуть Анна. Но она лишь перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, чтобы Марк не видел ее слез. Это лишь разбудит в нем желание снова ее спасти, а она этого не хотела. Все, чего хотела Анна, — это уверенно стоять на собственных ногах рядом с мужчиной, которого она любит.

Она уже почти уснула, когда почувствовала, как Марк забрался под одеяло. Она лежала, боясь пошевелиться, чтобы он не догадался, что она не спит; только когда Марк начал гладить ее по волосам, Анна почувствовала, что ее тело сдается, не в силах противостоять. Рука Марка спустилась ниже, его большой палец очерчивал контур ее плеча через тонкий хлопок ночной рубашки. Когда он поцеловал Анну в шею, остатки ее сопротивления растаяли. Она повернулась к нему лицом, подставляя свой рот для поцелуя, и почувствовала, как он возбужден. Анна снова изумилась тому, какое желание она может вызывать, тому, что она, казалось, никогда ему не надоедала.

Она привстала и сняла ночную рубашку. Глаза Марка, мерцающие в темноте, словно спрашивали: «Ты уверена, или так будет только хуже?» Вместо ответа обнаженная Анна вытянулась перед ним. Ее тело уже не вызывало у нее смущения, а было драгоценностью, которую она предлагала. Марка не нужно было приглашать дважды.

В том, как он гладил и целовал ее, обнаруживая податливую влажность у нее между ног, была сладкая, почти элегическая неторопливость. Когда Марк наконец вошел в нее, он сделал это с трогательной нежностью. Они очень долго занимались любовью, наслаждаясь друг другом, как будто не было никаких причин, по которым их близость не могла продолжаться вечно, ночь за ночью, на протяжении долгих лет.