Любовный дурман

Тогда правитель велел привести из темницы пленных мусульман, среди которых был Нур-ад-дин, и велел отрубить им головы. Первым лишился головы капитан, потом срубили головы купцам одному за другим, остался только Нур-ад-дин. Оторвали кусок от его полы, завязали ему глаза, поставили на колени на коврик и хотели отрубить голову. Но в эту минуту подошла к царю старая женщина и сказала: «О владыка, ты дал обет отдавать каждой церкви пять пленных мусульман, если бог возвратит твою дочь, чтобы они помогли прислуживать в ней. Теперь Ситт-Мариам вернулась, исполни же данный обет». — «Матушка, — ответил правитель, — клянусь Мессией и истинной верой, не осталось у меня пленников, кроме того, который ожидает казни. Возьми его — он будет прислуживать в церкви, пока не доставят еще пленных мусульман, и тогда я пришлю тебе еще четверых. А если бы ты пришла раньше, прежде чем отрубили головы этим пленным, мы бы дали тебе все, что ты хочешь».

Старуха поблагодарила царя за милость и пожелала ему вечной славы, долгого века и счастья, а затем подошла к Нур-ад-дину и свела его с коврика. Взглянув на пленника, увидела, что это нежный, изящный юноша, с тонкой кожей, и лицо его подобно полной луне в четырнадцатую ночь месяца. Женщина привела юношу в церковь и сказала: «Дитя мое, сними одежду, которая на тебе: она годится только для службы султану». Потом принесла Нур-ад-дину черный шерстяной кафтан, черный шерстяной платок и широкий ремень, одела его в этот кафтан, а платок повязала, как тюрбан, подпоясала ремнем и велела ему прислуживать в церкви. Купеческий сын прислуживал там семь дней.

После этого старуха пришла к нему и сказала: «О мусульманин, возьми твою шелковую одежду, надень ее, возьми эти десять дирхемов и сейчас же уходи. Гуляй сегодня и не оставайся здесь ни одной минуты, чтобы не пропала твоя душа». — «Матушка, что случилось?» — спросил ее Нур-ад-дин. И старуха ответила: «Знай, о дитя мое, что царская дочь, Ситт-Мариам-кушачница, хочет сейчас прийти в церковь, чтобы получить благодать и принять причастие ради сладости благополучия, так как она вырвалась из мусульманских стран, и исполнить обеты, которые она дала, на случай, если спасет ее Мессия. И с нею четыреста девушек, каждая из которых не иначе как совершенна по прелести и красоте, и в числе их — дочь визиря и дочери эмиров и вельмож правления. Сейчас они явятся, и, может быть, их взгляд упадет на тебя в этой церкви, и тогда они изрубят тебя мечами». Юноша переоделся, взял у старухи десять дирхемов и пошел гулять по городу, разведав все его стороны и ворота.

Вернувшись в церковь, молодой человек увидел, что Мариам-кушачница, дочь царя Афранджи, вошла в храм и с нею четыреста девушек — высокогрудых дев, подобных лунам, и в числе их дочь кривого визиря и дочери эмиров и вельмож правления.

Мариам была среди них точно луна среди звезд, и, когда юноша увидел возлюбленную, из глубины его сердца вырвался крик: «Мариам, о Мариам!». Провожатые царевны бросились на него и, обнажив мечи, подобные громовым стрелам, хотели тотчас же убить молодого человека. Дочь правителя обернулась и узнала Нур-ад-дина, она сказала девушкам: «Оставьте этого юношу: он, несомненно, бесноватый, так как признаки бесноватости налицо».

Нур-ад-дин, услышав эти слова, обнажил голову, выпучил глаза, замахал руками, скривил ноги и начал пускать пену из уголков рта. И Ситт-Мариам сказала девушкам: «Не говорила ли я вам, что это бесноватый? Подведите его ко мне и отойдите, а я послушаю, что он скажет. Я знаю речь арабов и посмотрю, в каком он состоянии, и принимает ли болезнь его бесноватости лечение или нет».

Девушки подняли Нур-ад-дина и принесли его к царевне, а потом отошли от него.

Мариам спросила: «Ты приехал сюда из-за меня, подверг свою душу опасности и притворился бесноватым?» — «О госпожа, — ответил юноша, — разве не слышала ты слов поэта:

«Клянусь Аллахом, о Нур-ад-дин, — сказала Мариам, — поистине, ты сам навлекаешь на себя беду! Я предостерегала тебя от этого прежде, но ты не принимал моих слов и последовал своей страсти, а я говорила тебе об этом не по откровению, чтению по лицам или сновидению, — это относится к очевидности. Я увидала кривого визиря и поняла, что он пришел в тот город за мной». — «О госпожа моя Мариам, — воскликнул Нур-ад-дин, — у Аллаха прошу защиты от ошибки разумного!». Потом состояние Нур-ад-дина ухудшилось, и он произнес такие стихи: