Дебра Кент - Дневник В. Счастье после всего?

Так можно вконец свихнуться. Надо поспать.

На сегодня все.

В.

Господи Боже. Пит вошел в комнату, когда я собирала бумаги по опеке. Взял один лист, заметил свое имя. Попытался продраться сквозь юридическую невнятицу. Не смог. Попросил меня прочитать. Я ему объяснила, что собираюсь идти в суд и добиться, чтобы он остался со мной, но и с папой тоже мог видеться. Он расплакался. Сказал, что не хочет видеться с Роджером. Он хочет с ним жить!

— То есть ты хочешь жить с нами обоими?

— Нет, то есть я хочу Жить с папой. А ты можешь видеться с нами, когда захочешь.

Я не стала ругаться. Пит может говорить все, что хочет. Я ему не запрещаю.

На сегодня все.

В.

Ночь, пятнадцать минут третьего, я не могу заснуть. Можно, конечно, принять таблетку, но утром я буду заторможенной. Не надо. Вот и сижу, думаю, каково мне будет без Пита. Мучаю себя. Представляю его опустевшую комнату, пустую кровать. Сегодня у нас с ним был чудесный вечер. Я приготовила его любимые блюда (мясо в горшочке, заливную морковь, картофельное пюре, на десерт шоколадное печенье с мороженым), разожгла камин (ладно, ладно, схитрила — положила туда искусственные поленья от «Дюрафлейм»), и мы сыграли четыре раунда в «Кути».

— Ты правду говорил, что хочешь пойти жить с папой? — спросила я, подтыкая ему одеяло.

— Не знаю. — Он сонно моргнул.

— Если ты так думаешь, солнышко, это нормально. Твои чувства не могут быть плохими. Ты можешь думать и чувствовать, что хочешь, и это нормально. Но я надеюсь, ты понимаешь, что нам нужно сделать выбор, который будет лучшим для тебя.

Здесь у меня не было твердой почвы под ногами. Я не хотела поливать Роджера грязью, говорить, что он плохой отец. Это ложь. Я хотела сказать: «Твой папа плохой человек, Пит. Он постоянно изменял мне, потому что его тянет на молоденьких. Он растоптал брачные обеты. У него была незаконная жена, а нынешняя его подружка годится тебе в старшие сестры. Если ты уйдешь жить к нему, я тут же повешусь».

— Но я люблю папу, — нижняя губка у него задрожала. — Я скучаю по нему. Почему я больше никогда не смогу его увидеть?

Если бы в мире была справедливость, в аду был бы специальный круг для Роджера и таких, как он. Хватит и того, что он предал меня. Я-то переживу. Про Пита этого не скажешь.

— Солнышко, папа любит тебя. И всегда любил. Он упорно борется за то, чтобы чаще тебя видеть. Но… — Я сглотнула комок. — У папы неприятности, сладкий мой, и ему будет трудно оставаться таким, каким ты хочешь его видеть.

Пит сел на постели.

— Ну и что, что у него неприятности. Я хочу быть с ним. А он — со мной. Если ты будешь мешать ему, я тебя буду всегда ненавидеть!

Эти слова были как пощечина. Я старалась успокоиться, но слезы застилали глаза.

— Лапонька, я вижу, ты злишься. Ты очень сердитый. Но я тебя все равно люблю. Я всегда буду тебя любить. И папа тоже всегда будет тебя любить. Как-нибудь все устроится. Может быть, нам не всегда будет весело и хорошо, но ты всегда будешь чувствовать нашу любовь и заботу, потому что ты нам очень дорог. Понимаешь?

Пит отвернулся к стене и молчал.

— Пит?

— Принеси мне воды, пожалуйста. И шоколадное печенье.

Видимо, разговор закончен. Спускаясь в кухню, я думала, правильно ли поступаю, добиваясь полной опеки. Будет ли это истинным благом для Пита? Позвонила маме посоветоваться. Она сказала, что я сумасшедшая — даже не просто сумасшедшая, а невменяемая, — если не буду бороться за полную и единоличную опеку.

Сейчас половина третьего ночи, в суде надо быть в половине восьмого, но я слишком взволнована и напугана, чтобы спать.

Три двадцать. Еще не заснула. Даже телевизор не помог. Может, ромашки заварить?

На сегодня все.

В.

Ромашка помогла. Я заснула на софе в гостиной и, хотя там не было будильника, каким-то чудом проснулась вовремя. Как раз успела одеть Пита, накормить и посадить на автобус. Он ничего не говорил насчет опеки, я тоже не касалась этой темы. Хотела, чтобы он ушел в школу спокойно, хотя подозреваю, он уже взбудоражен донельзя.

Позвонила Омару посоветоваться насчет гардероба. Как нынче одеваются хорошие матери?

— Во-первых, никаких обтягивающих брюк и вычурных туфель, — сказал он. — Подальше от лесбийского стиля. Не надо глубоких вырезов, ничего слишком выразительного. И не надевайте костюм. Вы не должны выглядеть как бизнес-леди. Немного макияжа, но не яркого.