Наталия Рощина - Рыжее счастье

— Что с тобой, Мара? — заметив, что его спутница сидит с закрытыми глазами, обеспокоенно спросил Эрнест Павлович. — Тебе плохо?

— Мне хорошо, — улыбнувшись, ответила Мара. Взмах длинных ресниц — и она смотрит прямо в глаза Гурину. — Так не бывает… Мне кажется, что это сон. Что мне с этим делать?

— Ничего не нужно делать, — не выдержав, Эрнест Павлович отвел взгляд. Кажется, он облегченно вздохнул, увидев, что автомобиль подъехал к конечному пункту их маршрута. — Мы приехали.

— Как, уже? — Мара выглядела огорченной.

— Я же обещал тебе показать одно из своих рабочих мест.

Их маршрут лежал в казино, о чем Мара узнала сразу. Но, как и многие другие вещи, которые ранее ей были неизвестны, понятие «казино» тоже представлялось ей весьма туманным. Она перешагнула порог этого заведения, от волнения едва замечая игру неоновых вывесок на его входе. Мара шла, не видя ничего вокруг. Она вдруг почувствовала себя ничтожной букашкой в этой роскоши, которая залетела на яркий свет и вот-вот упадет замертво, сгорев от одного прикосновения к жару, который исходит от него.

— Перестань дергаться и возьми меня под руку, — прошептал ей на ухо Гурин.

Так они шли через огромные сияющие шумные игровые залы. У Мары дух захватило от всех этих шумных автоматов, ярких огней, азартных раскрасневшихся лиц. Прошло несколько минут, прежде чем она снова была в состоянии реагировать на комментарии Гурина. Он перечислял ей названия игровых автоматов, обращал внимание на азартных игроков, на напряжение, царящее за игровыми столами.

— Все они надеются поймать удачу за хвост, — усмехнулся он.

— И у кого это может получиться? — спросила Мара.

— У того, кто играет впервые, например. Но при этом знает, когда нужно остановиться, — не задумываясь, ответил Гурин. Он вдруг резко остановился и посмотрел на Мару. — Хочешь попробовать?

— Я?

— Да, ты.

— Я не знаю правил, — растерянно пробормотала Мара, завороженно глядя на стол, по которому прыгали брошенные игровые кости.

— Нет ничего проще. Считать до двенадцати умеешь?

— Разумеется.

— Тогда ты на месте.

— Нет! — Мара попятилась от игрового стола и взмолилась: — Я не хочу… Я правда не хочу. Пойдемте отсюда, пожалуйста.

Она увидела удивление на лице Гурина, но тот не стал настаивать.

— Как знаешь. — Он снова предложил ей взять его под руку. Мара, едва подавляя внутреннюю дрожь, шла рядом с ним на негнущихся ногах. Еще никогда обувь на каблуках не казалась ей такой неудобной. Словно она впервые надела ее, отчего выглядела неуклюже.

— Все, можешь расслабиться. Здесь нас никто не побеспокоит, — заверил Мару Эрнест Павлович, когда они, пройдя через длинный ярко освещенный коридор, оказались в огромном, впечатляющем своими размерами и роскошью кабинете. Мара с облегчением выдохнула. Она устроилась в мягком кожаном кресле оливкового цвета и принялась осматриваться по сторонам. То, что она увидела, ей понравилось. Здесь все было сделано добротно, как говорят, на века. Элементы некоторой вычурности она все-таки заметила, но общего впечатления они не портили.

— Нравится? — не выдержав долгой паузы, спросил Гурин.

— Очень.

— Сейчас я закажу ужин и за бокалом красного вина мы наконец поговорим. Согласна?

— Да, конечно.

— Честно говоря, я проголодался, — улыбнулся Гурин, нажимая кнопку вызова. Вошедшему охраннику Эрнест Павлович заказал столько блюд, что, когда тот вышел, Мара невольно засмеялась.

— Что такое? — удивился он.

— Вы действительно проголодались. Мы все это и за неделю не съедим.

— Ты еще не знаешь, что такое голодный Гурин! — выразительно подняв указательный палец, сказал он. — И еще, я люблю, когда девушка ест, не жеманничая. Понимаешь?

— Да. — Мара была готова делать все, лишь бы понравиться Эрнесту Павловичу. В минуты волнения она обычно теряла аппетит, но сегодня была настроена идти вразрез с желаниями организма, лишь бы угодить Гурину.

Мара усердно поглощала заливной язык, салат из спаржи с перепелиными яйцами, рисовую лапшу с острым соусом. Она видела, как посмеивается Эрнест Павлович, как ему нравится видеть ее такой. Это была самая молчаливая трапеза в его жизни, прерываемая короткими тостами, комментариями в адрес опытного шеф-повара.

— Ну, Мара, за тебя. Снова за тебя, — хрустальные бокалы в который раз соприкоснулись, издавая мелодичный звон.

— Все, — выдохнула Мара, откинувшись на высокую спинку кресла. Маленький столик, на котором стояли практически пустые тарелки, вызвал у нее улыбку. — Не могу поверить, что я столько всего съела.