Джулия Баксбаум - Ненависть

Мы снова в закусочной, на этот раз в нашей закусочной, во рту у меня вкус кислого и сладкого одновременно — после завтрака, состоявшего исключительно из сладкого кофе и маринованных огурчиков. Сегодня здесь больше народу, чем обычно, — в глубине зала проходит детская вечеринка, — и наш разговор периодически прерывается треском каких-то погремушек. Когда там начинают распевать «С днем рождения», поздравляя мальчика по имени Стив, у которого вся салфетка на груди вымазана соусом от спагетти, мы с дедушкой Джеком подхватываем.

— Это не калейдоскоп. Это просто микроскоп или телекамера, что-то в этом роде. И здесь написано, что необходимо обследовать твой кишечник. Это важно. — Я бросаю взгляд на письмо и чувствую бремя ответственности в связи с тем, что роли наши поменялись. Теперь я принимаю за него решения, касающиеся его здоровья. Я подписываю бумаги для врачей.

— Мне восемьдесят два года. Почему им всем не насрать, что там у меня с кишечником? — Я поднимаю глаза на дедушку Джека и вижу, что он ухмыляется. — Прости за каламбур, моя девочка.

Мы смеемся над его шуткой дольше, чем она того заслуживает.

— Можно я буду с тобой откровенным? — спрашивает он и вытаскивает соломинку из своего молочного коктейля.

— Конечно.

— Я знаю, что со мной происходит, Эмили. Я это чувствую. Даже если у меня в кишечнике действительно скрывается болезнь, так ли это ужасно?

Я не отвечаю ему. Я сижу, уставившись на письмо в моих руках, и от напряжения слова начинают сливаться в одну большую кляксу, в сплошное пятно, как в тесте Роршаха [35] Проективный тест исследования личности; заключается в толковании тестируемым пятен различной формы. .

— Серьезно. Это даже было бы к лучшему.

Его мягкий голос словно поет мне колыбельную. Мне хочется положить ему голову на плечо, переложить на него ее вес. Но вместо этого я скрещиваю руки на животе и обхватываю себя за бока.

— Не знаю, но ведь что-то в этом есть — в том, чтобы оставить все в покое, верно? Дать событиям происходить так, как они должны произойти.

Если верить ему, это так просто — расслабиться и позволить раковым клеткам или другому заболеванию, которое может быть обнаружено, уничтожать себя. Я мысленно представляю себе его внутренности. Водоворот злобных муравьев совершает пиршество в его внутренних органах. Они не оставляют позади себя ничего, кроме пустых оболочек, сдутых воздушных шариков.

— Уж лучше так. Мне не хотелось этого признавать, но так оно и есть. Я, может быть, первый человек за всю историю, кто может абсолютно искренне сказать: я надеюсь, что у меня рак. Честно, я собираюсь прямо с сегодняшнего дня начать употреблять как можно больше «свит-эн-лоу» [36] «Sweet‘n Low» — крупнейшая компания, производящая заменители сахара; по данным последних исследований, в состав ее продукции входят вещества, являющиеся канцерогенами. . Эмили, я молюсь, чтобы у меня был рак. Господи, пожалуйста, пошли мне рак!

Его голос становится громким, он падает на колени на пол закусочной, пародируя молитву, сжимая в руке пачку розовых пакетиков.

— Господи, пошли мне большой «Р»! Ну пошли. Ты же можешь это сделать. Я хочу большой «Р»!

— Прекрати. — Я хватаю его за локоть и пытаюсь поднять, но дедушка Джек не обращает на меня внимания.

Он слишком занят своими молитвами.

— Большой «Р»! Большой «Р»! Большой «Р»!

— Прекрати этот спектакль. На нас уже люди оборачиваются. Это не смешно.

— Давай, повторяй за мной. Большой «Р»!

— Нет.

— В какой стороне находится Мекка?

Он начинает неистово отбивать поклоны.

— Что ты делаешь?

— Прикрываю свои тылы.

— О’кей, — говорю я. — Хорошо. Я поняла. Никакой колоноскопии.

— Скажи это.

— Что сказать?

— Ты знаешь что. Большой «Р»!

— О’кей. Большой «Р»! А теперь, пожалуйста, садись. — Дедушка Джек поднимается на ноги и удовлетворенно падает на сиденье в кабинке рядом со мной.

— Не унывай, детка, — говорит он и вновь кладет на колени салфетку. — Я обещаю тебе, что если доживу до девяноста, то позволю докторам пришить себе новую дырку к заднице, если они этого захотят. К тому времени я уже стану настолько помешанным, что буду бегать с памперсом на голове.

— Дедушка, ты же сам знаешь, что все это чушь, просто куча дерьма.

Он смотрит на меня, и его ухмылка медленно переползает с одного уголка рта к другому. Когда он легонько сжимает мою руку, я понимаю, что он никогда еще так не гордился собой.