Никки Логан - Острота ощущений

«О, если бы в моем распоряжении была хотя бы частичка этой силы!» – мелькнуло в голове у Онор, которая даже в лучшие дни чувствовала, что находится лишь в шаге от нервного срыва.

– А что, если ты сегодня отпросишься с работы и проведешь ночь со мной? – спросил Роб, крепко прижав ее к себе и уткнувшись подбородком в ее макушку.

Онор улыбнулась возле его обнаженной груди всего в нескольких миллиметрах от проколотого соска:

– Отпрошусь у кого? У главной черепахи?

Они оба коротко рассмеялись, и Роб разжал объятия.

Онор взглянула ему в лицо:

– Я не могу. Сегодня ночью мне крайне важно вести наблюдение.

Даже если бы это было не так, она все равно не согласилась бы. Еще не хватало лежать в темноте и разговаривать несколько часов подряд!

– Тогда давай я пойду на дежурство вместе с тобой.

Онор напряглась. Почему Роб настаивает? Ведь он каждый день имеет возможность проводить с ней время. Чего же еще ему нужно?

– Мне будет легче дежурить одной.

Должно быть, она произнесла это слишком резко, потому что в глазах Роба на мгновение мелькнуло недовольство.

Затем он, поразмышляв над чем-то, сощурился и сказал:

– Тогда увидимся позже.

– У тебя есть какое-то дело?

До начала ночного дежурства Онор оставалось еще часа два. Услышав ответ Роба, она ощутила одновременно облегчение и разочарование.

– Я решил, что пора начинать переносить оборудование и снаряжение обратно на катер. Раз «Игрок» не утонул до сих пор, значит, останется на плаву до прихода помощи.

Роб готовится к отъезду! О нем не заходила речь с первого дня их знакомства. Такое ощущение, что с тех пор прошла целая вечность. Только сейчас Онор осознала, что старалась не думать о том моменте, когда придет лодка с припасами.

– А, вот как! Тебе помочь?

Какое странное чувство: хочется, чтобы Роб уехал, и в то же время хочется, чтобы он остался… Почему так?

– Нет, спасибо. Это поможет скоротать пару часов, да и поразмяться мне не помешает.

А Онор казалось, что последние три дня они так много двигались: плавали, ныряли, бегали, целовались. У нее от непривычной нагрузки болели все мышцы. А Робу, оказывается, нужно было куда больше движения. Разумеется, ведь такие мускулы, как у него, не остаются в тонусе сами по себе, без тренировки.

Онор шагнула к палатке, где лежали ее свитер и полевой дневник:

– Тогда увидимся утром. А мне надо… э-э-э… немного почитать.

Она почувствовала себя такой потерянной оттого, что ей нечем заняться, когда рядом нет Роба. Это стало для Онор неприятным открытием. Она прожила на этом острове в одиночестве четыре года, и еще больше времени предстоит провести тут после отъезда Роба. Так, может, пора возвращаться к старым привычкам?

И все же что-то не позволило Онор уйти просто так. Сердце вдруг защемило от мысли, что жизнь разделяет их с Робом навсегда, и никто в этом не виноват, и ничего нельзя поделать. Она подошла к нему, нежно и печально поцеловала в щеку, а потом нырнула в палатку.

Роб проводил Онор взглядом. Он не последовал за ней, побоявшись, что не устоит перед соблазном и уговорит ее продолжить этот поцелуй. Без сомнения, ему это удастся сделать. Но раздражало то, что, возможно, придется уламывать Онор.

Роб направился к лагуне, чтобы охладиться.

Онор прямо на глазах ускользала от него, и он был бессилен что-то изменить. Это словно пытаться удержать в руке осьминога: чем сильнее сжимаешь хватку, тем быстрее он выскальзывает из твоих пальцев. И только когда Роб целовал Онор в палатке, у него ненадолго возникало ощущение, что он может удержать ее рядом с собой. В такие моменты она сама держалась за него, словно за спасательный круг.

Роб был неглуп и понимал, что Онор впервые после смерти мужа и сына позволила себе завести романтические отношения с мужчиной. Ему было очень приятно, что именно он сподвиг ее на такую перемену в жизни – значит, Онор серьезно им увлечена. Уж он-то, без сомнения, увлекся ею. Но она не спешила раскрывать перед ним душу и вела себя довольно замкнуто, если не считать болтовни ни о чем.

Роб снял брезент с электрического оборудования, лежавшего под деревьями на краю пляжа.

Сегодня он знал об Онор не намного больше, чем десять дней назад. Теперь ему был известен вкус ее поцелуев и то, что прикосновение его губ к ее шрамам сводит Онор с ума. Но Роб понятия не имел, где она родилась и выросла, вырезали ли ей гланды, какой у нее любимый цвет.

Это ему не давало покоя. Ну не глупо ли? Он находился на пустынном тропическом острове наедине с потрясающей женщиной, за секс с которой он готов умереть. Так какого же черта его интересует, носила ли она в детстве брекеты и в какую школу ходила? Неужели нельзя просто наслаждаться моментом?