— А наркотики, наркотики ты тоже пробовал?
— Ну а как же. Перепробовал почти все.
— Ну и как?
— Ну, как тебе попроще сказать… Смерть это. Вернее, репетиция смерти. Знаешь, наступает такой момент, когда надо выбирать: либо жизнь, либо эта постоянная игра.
— Игра со смертью?
— Да нет, это слишком уж пафосно звучит… Просто игра. Одна из тех, в которые играют люди. Берна читал? «Игры, в которые играют люди, и люди, которые играют в игры»?
— Нет.
— Ничего, еще почитаешь. Если поступишь, тебя тут быстро в общаге «образуют». Джентльменский набор: Фрейд, Юнг, Шпенглер, Набоков, Кафка, Кортасар… И так далее, и тому подобное.
— Послушай, а ты случайно не можешь мысленно определять местонахождение человека? Я слышал, некоторые, кто владеет экстрасенсорикой, это умеют.
Пломбир на некоторое время задумался.
— Можно попробовать, — наконец сказал он. — Насколько я понял, тебя интересует Вероника?
— Конечно!
— Единственный момент — я плохо помню ее лицо…
— А у меня есть фотография! — И Максим достал паспорт Вероники, который всегда носил во внутреннем нагрудном кармане джинсовой куртки.
— Отлично. Попробуем — с фотографией я еще не работал.
— Мне что делать? — спросил Максим.
— Ничего. Можешь сидеть и наблюдать. Мне это не помешает. Только учти — придется с полчасика подождать. Пока я настроюсь и поймаю нужную волну.
Максим устроился в кресле, а Пломбир, широко расставив ноги, сел на диван, а ладони положил на ключицы. Раскрытый паспорт с фотографией Вероники лежал у него между ног. Действо началось.
Сначала он долго сидел не двигаясь и закрыв глаза… Затем, не поднимая век, задрал голову кверху, и все его лицо болезненно сморщилось… Прошло еще какое-то время — и Пломбир плавно, как в замедленном кино, поднял обе пухлые руки кверху, как будто принимал на них какой-нибудь тяжелый груз. Черты его лица постепенно разгладились.
— Наша ветка… Наша ветка… — вдруг начал бормотать себе под нос он.
Максим хотел было переспросить его, но потом передумал.
— Рядом лес… Водонапорная вышка… Окружная дорога… — Пломбир вдруг открыл глаза и опустил руки на колени. Все его грузное тело разом расслабилось. — Я понял… Это Ясенево… — тяжело дыша, сказал он.
— Ясенево… Это станция метро? — уточнил Максим.
— Не только. Это целый район на окраине Москвы.
— Ясенево… Значит, Вероника теперь там?
— Скорее всего. Не думаю, что сейчас я ошибся. Все было вполне отчетливо. То есть девяносто процентов за то, что это правильная информация.
— А где она — на улице или в помещении? — поднял на него недоверчивый взгляд Максим.
— Почему же на улице? — уверенно ответил Пломбир. — В помещении, в квартире.
— Ну тогда я совсем ничего не понимаю… — сказал Максим и от волнения бухнул себе в кофе большую ложку мороженого.
— И не пытайся! Этих женщин все равно не поймешь! — неожиданно закончил Пломбир и пододвинул к себе еще одну вазочку любимого лакомства…
Они сидели еще долго, и Пломбир охотно делился с Максимом своей жизненной мудростью. А правоту его фразы насчет женщин жизнь подтвердила уже в тот же вечер.
Когда Максим вернулся в общежитие, у Ильи его ждала взволнованная Марина. Даже через очки было видно, что глаза у нее заплаканные.
— Привет, — опустив глаза, поздоровался с ней Максим.
— И это все, что ты можешь мне сказать? — с ходу перешла в наступление Марина. Очки ее, как всегда, воинственно поблескивали.
— А ты ждешь чего-то еще? — с самым невинным видом спросил Максим.
— Ладно, пошли в «целовальник». Поговорить надо, — как всегда, резко сменив тон, предложила Марина.
«Целовальниками» здесь называли небольшие ответвления в коридорах, где обычно висела пара таксофонов и стояли какие-нибудь разломанные табуретки. Если по проекту в этих помещениях и полагались лампочки, то студенты давно уже об этом забыли.
— Извини, Марин, очень устал, — со своей неизменной детской искренностью сказал Максим. — Если у тебя что-то важное, говори прямо здесь.
— Ладно. Илья! — громко окликнула она. — Выйди, пожалуйста, нам с Максом поговорить надо.
Илья, разумеется, вышел, при этом выразительно втянув голову в плечи.
— Ты куда пропал? — сразу набросилась на Максима Марина и попыталась по своей привычке завалить его на кровать.
Однако сегодня он был непреклонен.
— Никуда я не пропал, — пожал он плечами, уворачиваясь от ее рук. — Просто у меня много дел. Я, между прочим, в университет поступаю.
Читать дальше