Татьяна Успенская-Ошанина - Следующая остановка - жизнь

Бажен, лишь отец произнёс «теперь дело за мужем», резко проскрежетал стулом и вышел из гостиной.

С Баженом они дрались в детстве, но усталость от работы, рано заменившей ей игры, прекратила раздоры — сил на них и на драки у неё не оставалось.

После конфликта с отцом в восьмом классе Юля замкнулась на матери.

Порой Бажен ловил её в омут своего тяжёлого взгляда. Этот взгляд исходил из глубин глазниц, из глуби веков — мама говорит, Бажен похож на её деда.

Как-то Бажен забежал в дом поесть и застрял на пороге гостиной.

Она стояла на подоконнике, вешала новые занавески. Кольца держала во рту.

Долго Бажен смотрел на неё от двери, а потом осторожными шагами подошёл и положил горячую руку на её голую икру.

— Ты чего? — На его голову посыпались кольца. — Есть хочешь?

Он не ответил, а осторожно снял её с подоконника, поставил перед собой, неловко обнял и больно губами зажал её губы.

Она привычно покорно подчинилась, но длилось это секунду — упёрлась ему в грудь жёсткими руками, оттолкнула:

— Дурак! С ума сошёл!

— Мне надо учиться! — сказал он ей пьяным голосом.

— Может, и надо, да не на мне, дурак!

Когда Бажен, услышав о муже для неё, вышел из гостиной, Юля сжалась, как от удара.

Приглашение на свадьбу принесла мама — женился мамин бывший ученик.

Несколько лет назад мама преподавала в школе биологию. Наверное, и сейчас преподавала бы, если бы отец не запретил.

Старшие классы достались маме неожиданно, а рассыпались над её жизнью огнями: каждый урок — праздник.

Почтительной толпой провожали её ребята домой.

Когда однажды отец у своей калитки увидел наглаженных рослых девятиклассников, может быть, впервые за долгие годы принялся разглядывать мать.

— Смотри-ка, сочная зелень в радужке глаз, ещё роса со стеблей не испарилась… корона из кос цвета поспевшей пшеницы… — Глаза отца блеснули, как вспыхнувшие внезапно угли в прогоревшей печке. Отец кинулся в машину, выдавил до предела газ. Мелкая песчаная пыль душем обдала напомаженных, отутюженных провожатых. Вернулся с новым платьем, под цвет материных волос, и коробкой конфет.

Сквозь сон слышала Юля прерывистый голос отца:

— Чего тебе не хватает? Не гуляю… почти не пью… всё в дом. Твоя жизнь — дом. Брось немедля.

— В середине года? — слабо сопротивляющийся голос матери.

— А что тут такого? По семейным обстоятельствам. Чего тебе не хватает? Не гуляю, — повторял отец одно и то же. — Работаю на семью.

— Эти классы доведу.

— Два года?

— Два года. А там будет видно.

— Ты так говоришь, словно не довольна…

— Я хочу быть молодой.

— Ты хочешь сказать, с ними ты молодая, а со мной старая?

— Я неточно выразилась. С ними я — человек, с тобой — лошадь, и всё.

— Ты хочешь сказать, что я на тебе пашу?

— Именно это я и хочу сказать.

— Но я тоже с утра до ночи пашу.

— Может быть. Языком. Но, кроме того, что я пашу, я хочу быть человеком.

— У тебя есть обязательства. Дети…

— Я исполняю свои обязательства:

— Ты никогда не жаловалась.

— Ты никогда не запрещал мне преподавать.

— И сейчас никто не запрещает, бери младшие классы.

— Почему ты так восстал против старших?

Отец молчал.

— Чего ты боишься? — спросила мать.

— Ты очень красивая женщина.

— И что из этого следует?

— Они молодые и наглые.

Мама засмеялась. Она смеялась еле слышно, боясь разбудить их с Баженом.

— Они молодые, но не наглые. Мне ничего не грозит.

— Грозит мне…

— Я хочу спать. Я думала, ты умный, а ты…

— Какой бы я ни был, — прервал он её, — я требую, чтобы ты бросила старшие классы, работай с маленькими, никто не запрещает. Я знаю, что говорю.

Всё-таки мама довела тех ребят до конца школы.

…И вот один из них женится.

Только вернулся из армии.

— Собирайтесь быстрее, — покрикивает отец. — Не каждый день единственный сын моего Гришани женится! Нельзя опоздать. Смотри-ка, до чего расторопный оказался: с дороги сразу — в мужья!

Под деревьями, под спелыми грушами столы. Протяни руку, тёплый плод — твой, зальёт тебя соком и запахом.

На столах румяные плацинды с тыквой, вертуты, мамалыга… чего только нет.

Жених держит за руку худенькую девочку, другой обнимает рослого парня с пшеничными волосами и каждому входящему в сад говорит:

— Познакомьтесь, это моя жена. Как вы знаете, мы с ней десять лет просидели за одной партой, тогда ещё была десятилетка. А это мой друг из Москвы — Аркадий. Аркаша, познакомься с моей любимой учительницей. Она меня научила любить всё живое. И ещё был любимый учитель. К сожалению, только в десятом классе. Он научил меня понимать жизнь и литературу. А Аркадий меня спас. — Жених снова смотрит на маму, спрашивает её: — Слышали что-нибудь о дедовщине? Деды — это солдаты последнего года. Аркаша сам был «дедом», а отбил меня у них, когда они стали издеваться надо мной. И сказал им: «Кто дотронется до него, будет иметь дело со мной!» Его уважали, он слов на ветер не бросал.