Ольга Тропинина - Титаник-2

Стикс размышлял целый день. Он пришел к выводу, что ему пора остепениться. И все-таки почему-то ему хотелось оттянуть миг признания. Временами ему казалось, что он шагает в пропасть. А на это не каждый отважится.

В памяти всплыл старый анекдот, в котором холостой мужчина спрашивает женатого: «Что такое счастье?». Тот отвечает: «Вот женишься и узнаешь». — «И что тогда?» — «Тогда будет поздно», — рыдает женатый.

Приглашение поужинать в хорошем ресторане застало Стикса врасплох. Он посмотрел на часы. Надо успеть в ювелирный — купить колечко по случаю помолвки. Если она, конечно, состоится…

— Ты что-то не в себе, — сказал ему Куртнолл на работе. — Можно подумать, что ты собираешься жениться.

Стикс вздрогнул от такой проницательности.

— Нет, я размышляю о судьбе Патрика Крейга. Чем же закончился его полет?

— Я слышал, тебя представили к ордену, — произнес Куртнолл. — Да, ловко ты этого Марви прихватил. Когда окажешься рядом с Олимпом, не забывай старых друзей.

— Тебя, Куртнолл, я уж точно не забуду.

Когда Леонид открыл глаза, то увидел белый потолок. Он прошептал: «Что со мной?»

Ему ответил приятный женский голос:

— Вы в больнице. И в полной безопасности.

— В больнице. — Шавуазье поморщился от боли в голове. Он пытался сосредоточиться, однако мысли его метались в голове как зайцы, путающие следы охотников.

— Да, вы в больнице. Самое страшное позади.

— А город, в каком я городе? — Леонид попытался приподняться на локтях, но ему это не удалось.

— Лежите спокойно. Вы в Канаде, в больнице города Сент-Джонс, на острове Ньюфаундленд.

— И давно я здесь? — все еще щурясь от непривычно яркого света, спросил Леонид.

— Вторые сутки пошли. Вы были без сознания.

Шавуазье наконец разглядел медсестру. Она была симпатичная, из-под чепца выбивалась прядка каштановых волос. На вид ей было чуть больше тридцати.

— А как я очутился здесь? Я помню, что плыл в кромешной темноте. — Он пошевелил руками и ногами. Слава Богу, они слушались его.

— Вас привезли вчера.

— Вот этого я не помню… Привезли замороженного, как героя одного из фильмов Луи де Фюнеса?

Медсестра, ничего не слышавшая об этом французском комике, сказала:

— Пожалуй, я позову врача.

Через несколько минут в палату бодрой походкой вошел пожилой мужчина в очках.

Он перебросился с Леонидом дежурными фразами, затем Шавуазье назвал номер своей страховки и попросил связаться с банком в Нью-Йорке. Доктор заметно приободрился, услышав, что пациент богат.

— Превосходно, — сказал он, потирая руки, — я распоряжусь, чтобы вам подыскали палату получше.

— Доктор, мне надо срочно вылететь в Нью-Йорк. Я практически здоров.

— Мистер Шавуазье, вы взрослый человек. Мы не стали бы вас держать в палате, если бы ваше здоровье было вне опасности. Вы только что пришли в сознание, а уже думаете о Нью-Йорке. Вы слишком слабы, чтобы путешествовать.

— Я чувствую себя прекрасно. Если у меня и есть слабость, то совсем небольшая. По-видимому, от лекарства.

— У вас срочные дела в Нью-Йорке? — осведомился врач. — Честно говоря, Никогда не понимал людей, которым нравится жить в этих каменных джунглях.

— Доктор, у меня назначена важная встреча, от которой зависит моя жизнь.

— Ваша жизнь зависит от того, как мы будем вас лечить. Вы только что пришли в себя. Но вы можете связаться с партнерами и перенести встречу на более поздний срок.

— Вы, доктор, меня не поняли. Эта встреча… личного характера.

— Тем более. Я думаю, ваша избранница поймет вас. Переговорите с ней по телефону, успокойте ее.

— Мы познакомились на борту «Титаника» и договорились встретиться в Нью-Йорке, в офисе банка.

— Мистер Шавуазье, позвоните в банк и сообщите о себе, — начал терять терпение доктор. — Вы с ней не виделись не больше двух суток.

— Иногда двое суток — вечность.

— А иногда два года — миг, — добавил доктор. — Подождите, я вам принесу спутниковый телефон. Но выпишу вас только тогда, когда посчитаю нужным. А пока сообщу вашу фамилию в центр спасения.

Через несколько минут Шавуазье уже звонил в фамильный замок.

Леониду ответил дворецкий. Услышав знакомый голос, Матисс вскричал от восторга.

— Лео, мальчик, ты спасся! — ликовал старый слуга. — Какое счастье для всех нас!

Шавуазье вспомнил только этот номер телефона, который стоял в гостиной. Дворецкий мог соединить его с любой другой комнатой в замке. Но это делать ему не пришлось. Услышав вопли Матисса, в гостиную спустились сначала мать, а за ней отец.