Мейвис Чик - Собачьи дни

Боже, храни Филиду, порадовалась я, однако, помрачнев, подумала: а с какой стати, собственно, Филли такие милости? Это она заварила кашу! Замечу, порой полезно винить в своих проблемах кого-то третьего. Я испытывала даже некоторое облегчение, сердито думая, что все это устроила Филида (мне нравилось представлять себя в роли Трильби новой волны, а Филиду — в роли Свенгали [14] Персонажи романа Жоржа Дюморье «Трильби». Свенгали — мрачный злодей-фокусник, гипнотизирующий юную красавицу Трильби и делающий ее марионеткой в своих руках. ). В любом случае злость помогла мне пережить мрачные дни, нисколько не повредив ни искренней привязанности к подруге, ни глубоко запрятанной благодарности.

Мы выставили дом на продажу в апреле. Гордон пересмотрел около двадцати квартир, отвергнув все, а я даже не начинала. Меня надоумила соседка Джойс, сказавшая: «Найди покупателя на дом, и он никуда не денется — примет решение». Когда-то Джойс тоже развелась (правда, без детей) и вторым браком сочеталась с Генри: постоянно ссорясь, супруги жили душа в душу в блаженной брачной дисгармонии. Джойс работала закупщиком для текстильной компании, Генри был инженером, поэтому они видели друг друга мало. Детей у них не было, зато имелась сварливая старая тетка, которая вела дом и умудрялась вовремя исчезать к другим родственникам, когда Джойс и Генри оказывались дома вместе. Идеальная ситуация! Раздельные спальни спасали сексуальную жизнь этой пары. Как поделилась Джойс, обоим приходится проявлять максимум сообразительности всегда быть в форме: необходимость взбираться по лестнице на отдельный этаж со спальнями. Джойс казалась стреляным воробьем, поэтому я последовала совету насчет продажи дома и обзвонила несколько местных фирм.

Подобно улыбающимся стервятникам, местные риэлтеры стаей слетелись рассматривать и оценивать дом. Мужчины с неестественными манерами, все почему-то в полосатых костюмах, благородно игнорируя протекающий чердак и влажное пятно на стене, в один голос твердили: «Нет проблем, миссис Мюррей. Такая прекрасная недвижимость уйдет за день». Придя к выводу, что все они шарлатаны, я заключила договор с риэлтером, назначившим самую высокую цену, уселась и открыла шлюзы для потока потенциальных покупателей. Те не замедлили себя ждать. Правда, никто не изъявил желания купить дом, кроме молодых супругов с ласковыми глазами. Молодые, ожидавшие прибавления семейства и продававшие две свои отдельные квартиры, буквально влюбились в дом — видно было невооруженным глазом.

— Я мечтаю о большой семье, — делилась молодая супруга, — нужно иметь место, куда расширяться. — Она остановила на мне взгляд больших голодных глаз. — Это настоящее семейное гнездышко! Не сомневаюсь, вы были здесь счастливы.

У меня не было настроения откровенничать.

— О да, — солгала я. — Для ребенка здесь очень удобно: школа рядом, машин на дороге мало… Конечно, кое-где нужен мелкий ремонт, — стоя в кухне, я загораживала собой треснувшее оконное стекло. — Но это обычное дело, все-таки семья жила… Чего ожидать от семейного гнездышка?

— Ширли ждет двойню, — сострил молодой муж.

У меня едва не вырвалось: «В таком случае дом ждет конец», но я благоразумно прикусила язык. Молодожены предложили хорошую цену, и я сразу согласилась.

Гордон в отчаянии возопил:

— Мне некуда идти! Я не видел ни одной даже отдаленно подходящей квартиры, а ты с сияющей мордой соглашаешься!

— Успокойся, — отмахнулась я, бессовестно наслаждаясь огорчением мужа. — У тебя полно времени — они не хотят переселяться до сентября. Я сказала им, что мы переедем до начала учебного года, в первых числах. Даже ты наверняка что-нибудь подберешь к тому времени.

— Вряд ли, — заявил Гордон. — У меня особые запросы.

Началась настоящая агония поисков жилья: Гордон держался за свою Angst с солдатской стойкостью, приходя домой с кучей веских причин для отбраковки очередного осмотренного дома. Все это грозило затянуться на неопределенный срок, если бы Майкл не заглянул на огонек, когда Гордон был в отъезде. Майкл рассказал совсем другую историю.

Как-то в конце июня Рейчел устроилась на диване с книгой «Пятерка отправляется в поход», а я ушла в сад, жалкая и подавленная. Гордон уехал по делам в Ньюкасл, и единственной радостью была возможность отдохнуть от него несколько дней. Правда, отдых был подпорчен сознанием, что в Лондоне муж ни на шаг не продвинется в поисках жилья. Предстояло переломить себя (почти буквально) и начать искать дом для нас с Рейчел, но я откладывала поиски из страха найти и потерять прекрасный вариант. Греясь в лучах закатного июньского солнца, я грызла кончики пальцев, бросив наволочку, которую вышивала. Смятая ткань лежала на коленях, а я догрызала то, что было когда-то десятью прекрасными ногтями. Надежда, что рукоделие меня успокоит, как в викторианскую эпоху, смягчив психологический стресс, не оправдалась: перекосившийся округлый край площади Свободы выглядел сущим издевательством. Птицы на деревьях разорались вовсю, щебет действовал на нервы. С удовольствием свернула бы им шеи… Даже у птиц есть гнезда… Пропади вы пропадом, мысленно обратилась я к Гордону и площади на наволочке. Я так больше не могу. Я на грани срыва. Едва взобралась на Эверест, как впереди замаячила Килиманджаро. Туманные размышления о том, что самым безболезненным будет самоубийство, прервал звонок у калитки. Вытащив себя из залитой солнцем пропасти, я открыла дверь. На пороге стоял Майкл. Правильно его назвали, хотя в тот момент он показался мне скорее незваным гостем, нежели архангелом. Визитер смущенно топтался на пороге. Мы не виделись несколько месяцев — он был другом Гордона, и я не очень хорошо его знала. Майкл был длинный, тощий, с темной жидкой бородкой и выразительными глазами, которыми он заглянул мне прямо в душу и взмолился: