Фазиль Искандер - Чик знал, где зарыта собака

Не будем скрывать. Чик играл в деньги. Как хороший дворянин, он почти всегда был в проигрыше. Чик слишком сильно волновался и от этого проигрывал. Он очень хотел выиграть и от этого очень волновался. А оттого, что проигрывал, он еще сильнее хотел выиграть. А оттого, что еще сильнее хотел выиграть, он еще сильнее волновался и тем вернее проигрывал.

В те времена играли в «накидку», или, как чаще говорили, в «расшибаловку». С некоторого расстояния бросались тяжелые царские пятаки, и чей пятак падал ближе к серебристому столбику монет, тот и разбивал его.

Другая игра называлась «об стенку». Надо с таким умением ударить ребром своей монеты о стенку, чтобы она, отлетев, упала рядом с монетой противника. При этом, если ты можешь растопыренной кистью руки (от кончика большого пальца до кончика безымянного) дотянуться от своей монеты до монеты противника, значит, ты выиграл.

Бывали, конечно, сложности. Например, ты считаешь, что дотянулся от своей монеты до монеты противника, а тот говорит, что это только кажется, а на самом деле между кончиком твоего пальца и краем монеты есть невидимый просвет. Как быть? Очень просто. Противник становится на четвереньки и, почти тыкаясь ртом в свою монету, изо всех сил поддувает под нее. Если она сдвинулась, значит, он прав, ты не дотянулся.

Была и самая простая игра – в «орла-решку». Подкидывается вращающаяся монета, и противник на лету говорит, на что она упадет – на «орла» или «решку». Угадал – выиграл.

Чик предпочитал эту игру, потому что тут ничего не зависело от волнения. Но любил «расшибаловку». Какое это было счастье – ближе всех накинуть свой пятак к серебряному столбику монет. Потом, точно и спокойно нацелившись, своим пятаком ударить по этому столбику. Обычно несколько монет отлетало и хотя бы одна из них ложилась на орла, что давало тебе право бить еще раз. А в это время тебя ожидают остальные монеты, аппетитно завалившиеся набок. И ты с силой вколачиваешь пятак в самую верхнюю из накренившейся груды монет, и все остальные великолепно взлетают и падают. Так в цирке веселые акробаты взлетают с конца доски, когда на другой конец вспрыгивает тяжелый толстяк. И нет в мире ничего прекраснее этих волнующих минут.

Но и нет в мире ничего горестней, когда ты, честно завоевав право первым расшибать столбик монет, вдруг от волнения промазываешь своим пятаком или так неловко ударяешь по столбику серебра, что он заваливается, но ни одна монета не перевернулась. И тут твой противник, сладострастно посапывая, склоняется над приготовленным тобой пиршеством.

Эх, уж лучше в «орла-решку»! Чик чувствовал, что в полете вращающейся монеты должна быть какая-то закономерность. И если угадать, в чем она заключается, можно предсказать, какой стороной ляжет монета. Но как угадать?

И вдруг эта тайная закономерность ему приснилась. Теперь уже трудно установить, читал ли Чик к этому времени «Пиковую даму» Пушкина. Скорее всего, читал. Ему приснилась маленькая безобразная старушка, которая подбрасывала рядом с Чиком монету, беззвучно выкрикивая «Орел!» или «Решка!», подбегала к упавшей монете и, беззвучно хохоча, тыкала в нее пальцем: дескать, опять угадала. Бегала она почему-то без обуви, прямо в белоснежных носочках.

Чика эти носки как-то смутно беспокоили. Он чувствовал, что видел их на гораздо более приятных ногах. И это мешало ему сосредоточиться на монете.

Каждый раз выщелкивая монету из большого пальца, старушка показывала Чику, какой стороной она лежит на пальце, но Чик не придавал этому значения. Он только слышал, что она выкрикивает во время полета монеты, и потом видел, как она, хохоча, тыкает пальцем в упавшую монету – мол, опять угадала. Но только Чик приближался, чтобы взглянуть на монету, как она ловко ее подхватывала и снова выщелкивала с большого пальца.

И вдруг Чик понял, чьи носки надела старушка, хотя стремился понять, правильно ли она угадывает, какой стороной падает монета. В таких носках, и даже именно в этих, любила ходить Ника. И Чик почувствовал какую-то приятность от желания сдернуть с этой старушки белоснежные носки и вернуть их Нике. Теперь он даже не мог понять, что сильнее его волнует: вот это желание сдернуть со старушки носки или узнать тайну закона вращения монеты. То одно отвлекало, то другое.

От этих волнений Чик проснулся и стал обдумывать свой сон. Он решил, что надо не подбегать к старухе, когда монета падает на землю, а прямо прыгнуть на монету. Тогда он успеет увидеть, какой стороной она упала на землю. О белоснежных носках Ники ему теперь было стыдно вспоминать. Но в то же время он почему-то знал, что из-за них старушка ему приснится снова.