Мейвис Чик - Собачьи дни

— А почему ты разлюбила папу?

— Не знаю. Но мы остались друзьями.

— Тогда почему вы не можете жить в одном доме?

— Это слишком сложно.

— Но ты же больше не выйдешь замуж? — с тревогой спросила дочь. Если бы прежде я тешилась приторной розовой мечтой встретить загорелого Адониса с идеальным телом и гениальной головой, в тот момент мечта растаяла как дым. Я могла торжественно поклясться, что не выйду.

— Конечно, нет, — сказала я. — Ты всегда будешь самым важным человечком в моей жизни.

— О, это я знаю, — уверенно сказала дочь. — И в папочкиной тоже.

— Безусловно, — подтвердила я, мысленно поблагодарив Бога за ее большое, прекрасное эго.

Тут Рейчел снова взвыла, и я дала ей возможность всласть выплакаться. Наконец она убрала руку и очень спокойно сказала:

— Я должна сейчас же повидать папу.

Я спустилась вниз вслед за дочерью.

Она взобралась Гордону на колени и закрыла глаза. Папаша погладил ее по волосам и, глядя поверх рыжей головки на меня, стоявшую в дверях, очень отчетливо и многозначительно произнес:

— Теперь мамочке придется найти работу.

Это были первые слова Гордона, обращенные к дочери. Я готова была его убить, и не говорите мне теперь о чувствительности творческих натур.

Рейчел выпрямилась и поглядела на отца с неподдельным удивлением.

— Но у нее уже есть работа, — сказала она. — Присматривать за мной.

Я постаралась не выдать торжества. «Мы живем в век эмансипации, чертов козел», — подумала я.

Гордон помрачнел, но не добавил ни слова, по крайней мере тогда. Позже муж вернулся к этому вопросу: он обеспечит Рейчел, но что касается меня — я могу начинать свистеть в кулак.

Отсюда моя позиция в беседе с мистером Поунеллом. Не было смысла заводить речь о финансовой помощи: я заранее знала, что затея эта унизительная и бесполезная. Деньги продолжали быть тем, во что их всегда превращал Гордон, — источником превосходства надо мной. Я решила — пусть его. В конце концов, среди прочего это сущая мелочь.

Многое зависело от продажи дома: вырученных денег должно было хватить на маленький домик рядом со школой Рейчел и на приличное жилье для Гордона.

— А папа будет жить недалеко? — спросила дочь.

— О да, — согласилась я. — Так близко, как только сможет.

— На той же улице?

— Ну, не так близко. Господи, только бы не так близко…

И началась его игра в поиски жилья. Думаю, не было бы счастья, да несчастье помогло: пока это тянулось, Рейчел, защищенная абстрактностью ситуации, получила время свыкнуться с перспективой жить отдельно. Она сразу выбрала прагматичную точку зрения и, несмотря на душераздирающие посиделки Гордона, умудрялась во всем видеть хорошее, сосредоточившись на выгодах, которые принесет разъезд. Прежде всего — обещанная собака взамен папочки. Затем — интересное событие: переезд в новый дом. В-третьих, авторитет среди школьных товарок: дети, чьи родители уже развелись, давали Рейчел ценные советы и втолковывали: это же два подарка на Рождество, двое летних каникул, двойная порция карманных денег; те, чьи родители еще жили вместе, относились к Рейчел с повышенной добротой и вниманием. Постепенно начальное горе поутихло, и дочь стоически перенесла происходящее. В начале весны, прогуливаясь со мной по саду, дочь даже указала кусты, каменные урны и места посадки луковиц, которые, по ее мнению, нам следовало непременно забрать с собой. Я поперхнулась, но быстро освоилась с новым направлением мыслей моего ребенка. Пока Рейчел будет регулярно видеться с папочкой, пока у нее будут собака и большая спальня, девочка будет в порядке. Жизнь продолжается.

Однажды она поделилась со мной по пути из школы:

— Папочка по-прежнему читает мне сказки перед сном.

— Да, — подтвердила я. — Чудесно, правда?

Раньше Гордон этим не увлекался.

— В общем, да, — согласилась дочь без особого энтузиазма. — Но он не очень хорошо читает вслух, а я бы лучше полистала свои книжки… — (Если только я не произвела на свет ребенка с чудовищно высоким коэффициентом интеллекта, то Рейчел, по моим подсчетам, как раз должна была увлекаться творениями Инид Блайтон, переживая собственный любовный роман со Знаменитой Пятеркой.) — Может, скажешь папе, что я предпочитаю читать сама?

— Боюсь, это его слегка заденет, — с сомнением сказала я.

Рейчел некоторое время раздумывала над моим ответом.

— М-м-м, полагаю, что да.

Такая покладистость — настоящий клад. Идея сообщить Гордону, что Рейчел надоело его чтение, прямо скажем, устрашала. Но моя умница справилась с проблемой самостоятельно.