Анна Смолякова - Прощальное эхо

— Андрей, мы готовы! — радостно произнесла девушка, не заметив его взгляда, отчужденного, предназначенного не ей, его пальцев с побелевшими от напряжения суставами. — Едем?

Прежде чем она перевела взгляд на Оксану, прежде чем застыла с выражением невыразимого отчаяния в глазах, та, словно ошпаренная словом «мы», потрясенная и ужаснувшаяся собственной догадке, медленно пятилась назад, к углу дома. Сейчас Оксана не думала ни о походке, ни о выражении собственного лица. Она видела только маленькую темноволосую девочку, сидящую на руках у девушки в светлом сарафане. У девочки были огромные круглые глаза, синие, как надувной мяч, купленный когда-то Людмилой Павловной для будущего внука или внучки…

Потом Оксана смутно припоминала, как поймала такси, как орала с перекошенным лицом на водителя, который никак не мог сообразить, что на Сосновую улицу следует свернуть от метро на проспект Василевского, а не на Щукинский проезд. Как трясла несчастную регистраторшу, уже собирающуюся домой и передавшую дежурство медсестре стационара… Когда она подъехала к жилому дому на «Войковской», было уже почти девять вечера. Оксана вихрем взлетела по лестнице, с остервенением нажала на кнопку звонка, и когда дверь открылась, заорала бешено и злобно:

— Где мой ребенок, сука? Зачем ты мне соврала? Я сейчас видела Потемкина, а с ним маленькую девочку. Ей как раз годика полтора!

Алла Денисова, видимо, немного ошарашенная внезапным натиском, но быстро приходящая в себя, отступила на несколько шагов назад, пропуская незваную гостью в квартиру. Голос ее был сух и бесцветен, как увядшее дерево, а глаза пусты, когда она спокойно произнесла:

— Это не твой ребенок. Не твой… Мне незачем тебе лгать.

— Я не верю тебе! — прошипела Оксана, проникнув в прихожую и закрыв за собой дверь. — Не верю!..

— Я не верю тебе, — рассмеялась она, поднимая лицо от подушки. — Не верю, и все!

Оксана лежала на застеленном льняной простынью, разобранном диване и болтала в воздухе розовыми пятками. В форточку сквозило, голая спина уже успела немного замерзнуть, но вставать, поднимать с пола одеяло и укрываться им было просто лень. Прямо перед ее лицом на бежевых с коричневым рисунком обоях сально блестело пятно с размытыми краями — последствие вчерашней неравной битвы со звереющими к осени мухами. Неравной, потому что бедные мухи не обладали могучим интеллектом человека и, естественно, не догадывались, что с ними можно справиться самыми примитивными средствами, без дихлофосов, клейкой бумаги и ультразвуковых ловушек. Андрей крайне брезгливо относился к любым домашним насекомым, а вчера назойливые твари, жужжащие над ухом, просто вывели его из себя.

Когда очередная цокотуха начала потирать свои отвратительные лапки, сидя на Оксаниных волосах, он не выдержал.

— Слушай, я сейчас встану, зажгу свет и начну лупить их газеткой! — Андрей резким взмахом руки согнал муху, тут же взмывшую под потолок. — И чего им не спится? Мне почему-то раньше казалось, что они, как ранние птички, должны укладываться часов в шесть вечера.

— Ага… — лениво отозвалась Оксана, изучая густые волосы у него под мышкой. Ей было любопытно представить, как он сейчас поднимется, прямо в таком виде, как лежит, свернет из газеты мухобойку и примется прыгать по дивану и стульям, словно древнегреческий олимпиец в прекрасной первозданной наготе! Только вот ноги несколько кривоватые, да и волосатые!

Муха снова опустилась на белый плафон бра и начала прогуливаться по нему неторопливо и нагло. Диванные пружины скрипнули, Андрей рывком сел. Наверное, он немедленно пошел бы за газетой, но в Оксаниной душе все же шевельнулось сочувствие.

— Бе-едный! — она жалобно и по-детски протянула звук «е». — Тебе же тоже не хочется вставать, правда?

— А что делать? Иначе они нас загрызут!

— У меня вообще-то есть рационализаторское предложение, но пообещай, что не будешь смеяться?

— Ладно. — Он улыбнулся своей особенной улыбкой, и рядом с уголками его губ залегли глубокие полукруглые складочки. — Излагай!

— Видишь мой лак для волос? — Оксана, длинно взмахнув рукой, показала на бывшую тумбу для телевизора, а теперь ее туалетную тумбочку, стоящую рядом с диваном. — Перегнись через меня, возьми его и брызни в муху.

— Ксюшенька, это же не дихлофос! Ты запуталась, маленькая! — Андрей коротко рассмеялся.

— Ну и что? Какая разница? Лак на нее налипнет, крылышки отяжелеют, и летать она больше не сможет. Что нам и нужно.