Анна Смолякова - Прощальное эхо

К вечеру людей возле ограды церкви меньше не стало. Все так же сновал народ возле полосатых тентов киосков, лениво переговаривались художники, поджидающие у стены покупателей. Оксана краем глаза заметила, что у одного дядьки, торговавшего пейзажами с милыми вставками из янтаря, картин с утра значительно поубавилось. «Похоже, все-таки берут люди», — подумала она, обогнав старушку, выползшую из дверей гастронома. Ей была неприятна эта убогая уличная суета, распродажа дезодорантов, «Кометов», тараканьих ловушек, и было странно думать, что где-то совсем рядом с этим нищенским базаром живет, дышит, ест, разговаривает ее Андрей.

А вот во дворе к вечеру стало довольно тихо. Розовые стены дома, оградившие от внешней суматохи замкнутый внутренний мирок с деревянными дверями подъездов и строгой табличкой «Собак не выгуливать», еще дышали дневной жарой, но первые тени сумерек уже легли на листья деревьев. Оксана остановилась на углу, поправила узенький кожаный ремешок на пятке и мысленно повторила: «Здравствуй, Андрей!» Где-то рядом заворчал мотор автомобиля. Она вскинула голову, тряхнув слегка вспотевшими волосами, и решительно пошла вперед. Темно-синий «Форд» она заметила не сразу, точнее, заметила, конечно, но не обратила на него серьезного внимания. Дверь подъезда была приоткрыта, и в нее собирался проникнуть какой-то пацан, неуклюже грохающий ногами в роликовых коньках с ядовито-зелеными колесиками. Нужно было непременно пристроиться за ним, чтобы не звонить по телефону отсюда, с улицы, и не давать Андрею возможности морально подготовиться к встрече за те несколько минут, что она будет подниматься на четвертый этаж. Иначе он подсознательно, подчиняясь инстинкту самосохранения, обязательно внутренне отгородится от нее, обязательно…

На лобовом стекле «Форда» отплясали свой танец последние солнечные блики. Оксана зажмурилась и непроизвольно ойкнула, когда ослепительный «зайчик» неожиданно и весело ударил ей прямо в глаза. Тряхнула головой, отгоняя расплывающиеся розово-зеленые круги, и перевела недовольный взгляд на хозяина машины, протирающего влажной тряпкой капот. Никто, даже невольно, даже нечаянно, не смел отвлекать ее сейчас! А этот пижон в светло-кофейных слаксах и легкой рубашке в широкую белую и коричневую полоску продолжал стоять, наклонившись к своей любимой «игрушке», не обращая ни малейшего внимания на торопливый, внезапно захлебнувшийся стук каблуков за своей спиной. Оксане захотелось, чтобы он обернулся, увидел ее и застыл с обычной в таких случаях полудурацкой-полублаженной улыбкой на лице. Легким движением смахнув с правого глаза набежавшую от солнечного «зайчика» слезинку, она направилась к подъезду, несколько сдвинув свой маршрут в сторону хозяина «Форда». И он действительно услышал стук каблуков и обернулся. А она замерла, словно споткнувшись…

Что-то в его лице неуловимо изменилось за последние полтора года. И все же это был прежний Андрей. Теперь он носил немного другую прическу: коротко и аккуратно подстриженные сзади черные волосы несколькими прямыми, изысканно-беспорядочными прядями падали на лоб. Пожалуй, лицо его, удлиненное и классически красивое, немного округлилось, исчезла нервная заостренность черт, но трогательная, хрящеватая горбинка на чуть удлиненном носу была все та же. Оксана всегда считала, что Потемкин мог бы достойно пополнить когорту мужчин слащавого, голливудского типа красоты, если бы не эта горбинка да еще странные, словно рассеченные у висков брови. Андрей стоял опершись ладонью о капот «Форда», и застывшая в его глазах растерянность странно сочеталась с радостной улыбкой, озарившей лицо. Он и улыбался всегда как-то особенно: искренне и вроде бы виновато. Уголки его губ немного опускались вниз, и рядом с ними залегали смешные глубокие складочки. Наверное, воспоминания двухгодичной давности еще были слишком свежи, слишком живы, и что-то внутри него автоматически откликнулось на появление Оксаны: она пришла, это хорошо, это нормально, так и должно быть, просто не могло быть иначе. И только потом растерянность и отчаяние болезненным уколом разбудили мозг. Острый кадык на его шее два раза прыгнул вверх-вниз, счастливая улыбка медленно сползла с лица, а рука, загорелая и жилистая, осталась безвольно лежать на капоте. Оксана, чувствуя, что во рту пересохло, сделала два неуверенных шага вперед и тут же краем глаза увидела, как дверь подъезда распахнулась, и на улицу вышла смутно знакомая молодая девушка. На ней был довольно приличный светлый сарафан в меленький зеленый цветочек. Струящийся и полупрозрачный, он позволял достаточно разглядеть ноги.