Анна Смолякова - Прощальное эхо

Оксана вдруг поняла, что ей действительно, на самом деле, не хочется, чтобы он уходил. Хочется все время чувствовать подушечками пальцев его колкую щетину, гладить его виски и скулы, прижиматься губами к глазам. Хочется ощущать теплую тяжесть его тела, целовать эти светлые выщербины на бровях. Хочется остаться вместе с ним хоть в этом номере, хоть в квартире на Соколе, хоть у черта на куличках! А может быть, правда оставить Тому его Лондон, его респектабельность и его загородный дом, а самой начать все сначала здесь, со своим ребенком, со своим единственным и любимым мужчиной?.. Мысль, родившаяся, кажется, только для того, чтобы красиво умереть, постепенно обрела вполне реальные очертания. Оксане на секунду показалось, что она стоит, раскачиваясь, на самом краю высоченного обрыва, а там внизу — темнота и клубящийся туман…

Она улыбнулась мягко и растерянно, надела через голову платье и с сожалением взглянула на дырку на месте оторвавшейся пуговицы.

— Жалко, — Оксана показала пальцем на дырку. — Извини, что я так, ладно?

— Ничего, — отозвался Андрей уже совсем иным, каким-то мягким и позабытым голосом. — Ты мне лучше расскажи, что за диагноз тебе ставят? Почему ты решила, что все так печально?

Она поднялась с ковра, мимоходом взъерошив пальцами его темные, густые волосы, и подошла к зеркалу:

— Давай поговорим об этом чуть позже… Нет, ты не подумай, я не собираюсь держать тебя тут до ночи. Просто мне надо немножко успокоиться… Ой, какой кошмар! Тушь потекла, прямо как у Пьеро! Смешно, правда?

Оксана обернулась. Потемкин по-прежнему сидел на полу, вытянув вперед одну ногу, и обхватив обеими руками колено другой. От крыльев его носа к уголкам губ пролегали знакомые складочки, он улыбался:

— Ты красивая. Правда, очень красивая. И мне жаль, что у тебя в жизни все так неудачно сложилось…

— Не надо раньше времени меня оплакивать. Ты мне лучше расскажи о Настеньке… Только, знаешь, у меня к тебе есть одна просьба. Тут недалеко аптека, ты не мог бы сбегать и купить мне валидол или корвалол, а то я что-то никак в себя прийти не могу…

На этот раз в его глазах мелькнула искренняя тревога. Он быстро поднялся, застегнул пуговицы на футболке и уже у двери сказал:

— Отдыхай, я мигом. Думаю, какие-то лекарства должны быть у администратора.

Оксана покорно опустилась на кровать, но как только дверь номера закрылась, снова вскочила на ноги. Времени у нее было совсем немного. Андрей мог позволить себе такую роскошь — размышлять, колебаться, долго не принимать решение, а она — нет. И еще она боялась, что это решение он может не принять вообще, побоявшись сделать больно своей худосочной Наташеньке. Если бы та знала, что происходит сейчас здесь, то все решила бы за него. Потому что в ее юные годы и в ее ситуации еще исходят из принципов, сохраняют собственную гордость и светлые идеалы… Потом можно будет кинуться к Андрею на шею, заплакать, закричать, что поступила подло, мерзко, что теперь ей так стыдно — хоть с шестнадцатого этажа головой вниз! Но только когда все уже будет позади, и он осознает, наконец, что им больше ничто не мешает!

Оксана подошла к телефону, на секунду задумалась и торопливо набрала номер. Наташа ответила сразу. Наверное, уже тревожилась из-за отсутствия Андрея и надеялась, что это позвонил он.

— Да! — нетерпеливо крикнула она в трубку.

— Наташа, здравствуйте, — Оксана постаралась говорить в меру взволнованно и в то же время уверенно. — Мне необходимо с вами встретиться. Срочно, сейчас… Нет, я в гостинице, запишите, пожалуйста, адрес… Да, это касается ребенка. Нет, я не собираюсь никого отбирать… Пожалуйста, я прошу вас!.. Да. Во сколько вы будете?..

Когда вернулся Андрей с валокордином и еще какими-то таблетками в блестящей упаковке, она уже расслаблено лежала на кровати, закрыв ладонью лицо. Он сел рядом, взял ее теплую руку, нащупал пульс.

— Кстати, пульс у тебя довольно ровненький. Тебе полегче? — спросил он все еще тревожно.

— Да, спасибо, — Оксана приоткрыла глаза. — Только, пожалуйста, побудь со мной еще немного. Не уходи…

Примерно минут через двадцать за дверью послышались чьи-то шаги. К этому времени Андрей уже успел рассказать и о том, как Настенька училась ходить, и о том, сколько у нее зубов, и как она упорно не желала носить платья и под любую юбочку натягивала ползунки в горошек. Оксана делала вид, что слушала его, а сама тем временем прислушивалась к шорохам, доносящимся из коридора. Торопливый цокот каблучков засекла сразу же. Наташа приехала раньше, чем обещала. Она успела обнять Андрея одной рукой за шею, другой погладила его по щеке, от брови к уголку рта, задев пальцами густые, вздрогнувшие ресницы. А он не успел отстраниться — на пороге стояла Наташа. А на руках у нее была Настенька.