Юлия Снегова - Карнавал страсти

— Отлично, — сказал он, — давай сделаем это сегодня. Знаешь, вечерний концерт у нас отменяется, так что сразу после репетиции можно пойти ко мне и взять велосипеды.

Сережа жил недалеко от Московского вокзала, на улице Красной Связи. Это двусмысленное название страшно рассмешило Настю. Вслед за Сережей Настя поднималась по широченной лестнице на пятый этаж старого дома. Подъезд имел весьма обшарпанный вид, зато на потолке кое-где сохранилась роскошная лепнина.

Сереже принадлежала комната в большой коммунальной квартире.

— Соседи у меня уже старые, — пояснил он, — и совсем меня не беспокоят. Правда, считают сифилитиком, — непоследовательно добавил он.

— Это как? — спросила Настя.

— Да, — усмехнулся он, — ненормальная дочка одной моей соседки все время требовала, чтобы я принес справку из вендиспансера о том, что не состою там на учете. Конечно, я отказался. Очень мне это нужно. Я там скорее подцеплю какую-нибудь гадость. Так вот, эта баба мне в конце концов заявила, что я — сифилитик. Возражать я не стал. Ради Бога, теперь они от меня шарахаются и лишних проблем не создают.

Сережина комната Насте очень понравилась. Была она огромная, с высоченным потолком и двумя узкими окнами. Настю привел в восторг облицованный кафелем камин.

— Неужели настоящий? — спросила девушка.

— Еще какой, — не без гордости ответил Сережа, — знаешь, как удобно. У нас же зимой холодина в квартирах стоит страшная, зато мне всегда тепло.

— А откуда у тебя такая мебель? — продолжала спрашивать Настя, разглядывая шкаф, комод и стулья, старинные, с резными завитушками и блестящими латунными ручками, — это ваше семейное достояние?

— В каком-то смысле да, — ответил Сережа. — Мой старший брат, когда работал дворником, собирал по помойкам старинную мебель. Лет десять назад ее очень многие выкидывали. Он тогда столько всего набрал, что обставил не только родительскую квартиру, но и эту комнату. Здесь раньше жила моя бабушка, а теперь — твой покорный слуга.

Сережа специально держал дома два велосипеда, чтобы совершать прогулки с кем-нибудь вдвоем. Последний раз Настя сидела на велосипеде прошлым летом, когда ездила с братом в Голландию. Все Настины опасения, что она за этот год потеряла навык велосипедной езды, оказались напрасными. Она легко вскочила в седло, ноги сами нашли педали, и Настя помчалась вслед за Сережей.

Сережа следовал по своему излюбленному маршруту: по улице Некрасова, потом по Инженерной, дальше они пересекли Фонтанку, доехали до канала Грибоедова и поехали вдоль него по набережной.

Никогда бы раньше Настя не подумала, что ей так понравится ехать на велосипеде по старому Петербургу. Удовольствие не могло испортить даже ужасающее состояние дорог. Настя то и дело подпрыгивала на трещинах и вздутиях старого асфальта, но это только веселило девушку. Больше всего Насте понравилось то, как проносились мимо нее старинные дома, атланты и кариатиды. Это было гораздо лучше пешей прогулки, когда бредешь еле-еле, усталая, а памятники насмешливо следят за тобой своими холодными глазами.

У одного из мостов через канал Грибоедова Сережа затормозил.

— Обрати внимание, — сказал он, — это Львиный мост. Один из моих самых любимых, потому что я по гороскопу Лев и мне нравятся все львы, даже каменные. А у тебя какой знак?

— Я — Водолей, — ответила Настя.

— Отлично, — обрадовался Сережа, — это значит, что у тебя эксцентричная натура и ты любишь совершать всяческие безумства. Я это учту, — сказал он, и они поехали дальше.

Неожиданно Настя поймала себя на том, что все время безотчетно улыбается. Уже давно ей не было так весело и легко. Да, вот именно, больше всего в Сереже ей нравилось то, что с ним было очень легко. Он ни о чем ее не спрашивал, ни в чем не упрекал, в конце концов, их ничего не связывало. Их общение не было отягощено ни недоверием, ни страстью, ни любовью. Они были совершенно свободны, и им было хорошо вместе. Так хорошо, что Настя даже забыла обо всем, что не давало ей в последнее время покоя. На задний план отошли и Митя, подавленный и больной, и родители, тщетно ждущие беглянку. Для Насти сейчас существовали только свист ветра в ушах, мелькание красивых зданий и молодой человек, чья красная футболка мелькала перед ней.

Сережа опять остановился.

— Смотри, а это Кировский театр, — сказал он, — когда ты станешь знаменитой певицей, то будешь здесь выступать. Ну-ка, — он подъехал поближе, — что там сегодня идет? Ого, Стравинский, «Свадебка» и «Весна священная». Давай зайдем, послушаем.