Тамара Перова: Желтый бриллиант

Москва. 26 февраля 2009 года. Скоро начало весны. Вечер пятницы.

Татьяна Петровна Видова уютно устроилась в кресле перед телевизором. Очередные «Ментовские войны» давно перестали волновать воображение, просто звуковой фон в большой пустой квартире. Татьяна Петровна ждала мужа, Николая Александровича Большакова, физика, известного ученого, который вот-вот должен прийти с работы. К родителям, в дом своего детства, довольно часто наведывался взрослый сын, Василий. Внук, Артемка — забавный, очаровательный малыш, подолгу, месяцами жил на попечении бабушки и дедушки. Мама Артемки, Лидия Васильевна Лаврухина, с которой Вася развелся, когда Артемке было чуть больше годика, не «жаловала» бывшую свекровь. Подруга Василия, очаровательная Анечка, Анна Семеновна Соловьева, была нечастой, но желанной гостьей. Впрочем, и на Лиду Лаврухину Татьяна Петровна не держала обиды. Она переступила через боль развода сына ради ненаглядного Артемушки. И еще, она понимала Лиду. Несозревшая душа инфантильной девушки не была готова ни к любви, ни к материнству. В квартире также жил маленький песик Чипсик, непонятной породы, купленный за большие деньги как породистый йорк-терьер. Чипсик сидел на ковре у ног Татьяны Петровны и внимательно смотрел телевизор. Татьяна Петровна более внимательно рассматривала, вернее, любовалась «драгоценным» фарфором. Так она называла чашечки, чайнички, вазочки, изящно расставленные в шкафчиках с подсветками. Там, действительно, было несколько достойных внимания вещиц. В квартире очень много книг: научных, по двум специальностям — физике и экономике, классики, великолепных альбомов по искусству, редких, очень старых изданий. Половину книг отвезли на дачу, но это мало помогло. Еще в квартире было очень чисто, гармонично красиво, уютно и удобно.

Татьяна Петровна посмотрела на часы, стоявшие на низкой тумбе, рядом с английской «вертушкой» и небольшим собранием виниловых пластинок. Была половина первого ночи.

Неприятно дернулись руки. Машинально она взяла телефон, нашла номер Кольки, нажала кнопку вызова. Телефон ответил, что абонент находится вне зоны доступа. Колька, с которым в мире и любви она прожила так много лет, должен был обязательно позвонить, если надолго задерживался. Они все всегда делали вместе: достижения и ошибки, переживали радость, делили боль и обиды. Татьяна Петровна пошла на кухню, приготовила в кофе-машине кофе с теплым молоком и, стараясь быть спокойной, сдерживая трясущиеся руки, выпила большую чашку душистого вкусного напитка. Убрала за Чипсиком, протерла и без того блестящие ручки на кухонных шкафах, бесцельно обошла всю большую четырехкомнатную квартиру, опять нажала кнопку вызова Колькиного телефона. Ответ был тот же.

Она села в кресло и стала думать. Сегодня пятница, вернее, уже вчера, но допустим, что сегодня. Большой Ученый совет — по четвергам. Да! Она вспомнила, что Николай говорил о банкете по поводу юбилея Ивана Васильевича, проректора по науке, закадычного дружка Николая. Но банкет начинался в три часа, Иван знал меру, и к семи вечера все наверняка разошлись. Еще Николай жаловался на своих аспиранток Клаву и Зою — «Барби из провинции», как он их шутливо называл. Девочки действительно приехали из провинции с золотыми медалями, поступили и неплохо закончили университет. Теперь с непонятным для посторонних упорством писали, или, как говорил Николай Александрович, «сочиняли» кандидатские диссертации по ядерной физике. Особенность заключалось лишь в том, что обе девочки были дочерьми губернаторов двух крупнейших и богатейших регионов России, ограничений не знали ни в чем. И если им «приспичило» в пятницу вечером обсудить свои новые, бесспорно «гениальные» идеи с научным руководителем, значит, будет только так. Но что можно обсуждать с двумя избалованными, домашними девочками до полуночи. Татьяна Петровна даже мысли не допускала «про что-то там…», она хорошо знала и уважала мужа. И все-таки сердце беспокойно ныло. Она достала из своего бельевого ящика комода в спальне пачку тоненьких сигарет, сунула в карман большого пушистого халата телефон и вышла на дальнюю лестничную площадку. Там стоял старенький пуфик, железная баночка от маслин — уютно и чисто. Их дом считался престижным, был хорошо отделан, регулярно убирался. Татьяна Петровна курила редко и в одиночестве. Это было ее личное пространство и время, куда она никого не пускала.