Виктория Борисова - Обычные суеверия

А голос за спиной продолжал:

— Ну, что же ты молчишь? Ты ведь понимаешь, что я легко могу тебя заставить говорить.

Боря упорно молчал. В глубине души он продолжал надеяться неизвестно на что. Его невидимый собеседник вдруг рассмеялся. Боря услышал странный сухой щелчок, тускло-серый свет осеннего дня за окном на мгновение погас, а когда Боря открыл глаза, комната выглядела совсем по-другому. Беленые стены заменили деревянные резные панели, бетонный пол превратился в узорчатый паркет, и даже маленькая неуютная каморка увеличилась в размерах. Окна были затянуты тяжелыми бархатными гардинами, высокие светильники в форме каких-то невиданных бело-розовых цветов заливали ее ярким светом.

Напротив сидел в кресле высокий светловолосый мужчина лет сорока пяти. Он рассматривал Борю с неподдельным интересом.

— Не удивляйся. Просто теперь ты здесь не пленник, а гость.

Боря удивленно таращил глаза, а его собеседник продолжал:

— Знаешь, а ведь ты счастливый человек. В тебе есть любовь. Мир наполняют мужчины и женщины, которые не только не умеют любить, но еще и гордятся этим. Значит, ты хотел найти Диану?

Почти против своей воли Боря кивнул. Интересно, как он догадался?

— Кстати, я рад, что Марина чувствует себя хорошо. А этот старый дурак все же проболтался… Ну скажи мне хоть ты, почему никому из вас, людей, ни в чем нельзя доверять?

Боря обомлел.

— Нет! Она здесь ни при чем! Я же ничего не сказал!

— Но ты подумал. Этого вполне достаточно. Так зачем ты все-таки хотел найти Диану?

— Не знаю. Просто после того дня я не мог жить спокойно. Я был… Как будто болен, понимаете?

— Так чего же ты хочешь? Забыть ее? Жить так, как жил раньше, будто ничего не случилось?

— Вы можете все?

— Нет, не все. Но очень многое.

Боря задумался. Это действительно было очень заманчиво — просто забыть ее. Но почему-то он почувствовал сожаление. Он понял вдруг, что потеряет что-то очень важное.

— Нет. Я только хочу увидеть ее снова. Хочу, чтобы она знала про меня. Знала, что я ее люблю. Мне больше ничего не нужно. Я никому не скажу про вас, обещаю. Если вы меня отпустите, конечно.

Грандмастер усмехнулся.

— Да ты и не сможешь, даже если очень захочешь. Убивать тебя не входит в мои планы, но это место ты забудешь навсегда. Хорошо, если уж ты сумел найти дорогу сюда, ты увидишь Диану. Прощай.

Он щелкнул пальцами, на мгновение вспыхнул яркий голубой свет, потом все погасло, и Боря остался в полной темноте.

Тихо скрипнула дверь. Боря увидел высокую фигуру в длинной белой одежде со свечой в руке.

Он всмотрелся пристальнее и увидел лицо Дианы под капюшоном. Сейчас она показалась ему еще прекраснее, чем в первый раз. Боря попытался встать ей навстречу, что-то сказать, но Диана приложила палец к губам. Неслышно ступая, она подошла к нему, провела по лицу прохладной рукой и поцеловала в лоб.

— Отпускаю тебя, человек… — тихо вымолвила она, — живи счастливо!

Боря никогда раньше не испытывал такого. Сумасшедшее, невиданное блаженство затопило все его существо. Казалось, что сейчас он умрет, растворится в этой ласковой волне, и отчасти был даже рад этому. Он увидел божественный свет и всем своим существом потянулся к нему. Вот сейчас он поймет что-то самое важное, ради чего только и живут люди…

Когда Боря очнулся, он сидел за рулем своей машины посреди пустынной проселочной дороги. Темнело. Он чувствовал себя усталым и опустошенным, но в то же время было и облегчение. Его мучительная любовь, наваждение, похожее на душевную болезнь, исчезло. Почему-то он вспомнил о Марине.

Боря знал теперь, куда ему ехать и как дальше жить.

Вадим гнал машину вперед. Хорошо, что уже стемнело, да и погода мерзкая. Даже гаишников на трассе не видно. Его сто раз могли остановить, тело Марины на заднем сиденье прикрыто кое-как, да и она сама могла прийти в себя…

Даже удивительно, что еще никто ее не заметил. Вадим вспомнил, как спускался по узкой лестнице, неся на руках бесчувственную Марину, и только головой покачал. Надо быть совсем без ума, чтобы пойти на такое! Время-то еще не позднее было, в этот час обычно полно народу шастает туда-сюда: люди возвращаются с работы, у подъезда сидят любопытные старухи, и детишки играют во дворе.

Но нет, обошлось. Вадиму всегда везло. Сколько раз он сам говорил, что ему черт люльку качал? Говорил вроде бы шутя, но с тайной жадной надеждой — а вдруг?