Лада Лузина - Я - ведьма!

Желание было столь неожиданным и неприродным, что, едва лишь я поймала себя на нем с поличным, губы враз пересохли, а сердце затрезвонило будильником; «Опомнись, дура! Ты же не лесбиянка, откуда такие странные фантазии?»

Я поплотнее прижалась к стене, словно она могла удержать меня за плечи, предостерегая от необдуманного шага.

И все же, до чего она хорошенькая! Высокая, тонкая, с пушистыми платиново-белыми волосами. Ее подвижные губы были по-детски пухлыми и округлыми. Интересное лицо, живое — совсем не похожее на то застывшее, слегка подрагивающее желе, которое носят в нашем городе вместо физиономии. Оно удивительным образом сочетало в себе наивность, серьезность и забавную лисью хитрость. За таким лицом интересно наблюдать…

И не только.

Нечто в этом лице, неназванное и неопределимое, тянуло меня к нему неудержимо! Настолько, что все прочие факторы — боль в ногах, Танька с билетами, Валерка с бабами — разом отхлынули на задний план.

«Подойти познакомиться, может?»

Я до боли закусила губу, пытаясь привести себя в чувство.

«Как ты себе это представляешь? Подойти к ней, как здрасьте: „Девушка, меня к вам тянет!“ Что она обо мне подумает?»

Одновременно со мной красотка тоже закусила нижнюю губу. Ее кавалер явно не страдал пунктуальностью, как и моя паскуда Танька. Где ее только черти носят?

Но злость на подругу нежданно испарилась. А где-то в глубине, между грудью и животом, уже притаилась смутная, трепещущая, пока не сформулированная надежда, что нечистый окончательно сбил Таньку с истинного пути в театр, а заодно с ней и спутника девушки в голубой блузке.

Я затаила дыхание, боясь спугнуть свою мечту, помешав ей стать явью. Толпа постепенно редела. Минут через десять мы останемся с девушкой перед театром одни. И тогда…

Но, видимо, у чертей сегодня были отгулы.

Я раздосадованно матюкнулась про себя, увидав свою подругу. Она стояла в трех шагах от облюбованной мною барышни и таращилась на нее, как легендарный баран на новые ворота.

— Танька! — завопила я возмущенно.

Она дернулась, узрела меня, и, невесть почему, на ее физиономии отразилось несказанное удивление. Таня недоуменно перевела взгляд на девушку в голубой блузке, снова на меня, опять на нее. Вскинула брови, неприлично присвистнула и наконец-то соизволила подойти.

— Бывает же такое! — хихикнула она, тыча выставленным большим пальцем себе через плечо в сторону платиновой блондинки.

Я была настолько поражена, что даже забыла отругать ее за опоздание.

— Ты тоже ее заметила? И я, пока тебя ждала, все на эту девицу любовалась. Такая красотка, да?

— Красотка? — недоверчиво сощурилась Танька. — Ты меня дуришь, что ли?

— А разве нет? Сама ж на нее вылупилась с восхищением!

— Я?! С восхищением! — Таня распахнула глаза, как две плошки. — Да я думала, что это ты!

— Я?!!

Таня с сомнением поглядела на меня — на ее лице читалось явственное колебание: «Кокетничает или правда дебилка?» — и, похоже, остановилась на втором варианте ответа, потому как сменила эмоционально-убежденный тон на иронично-разъяснительный:

— Присмотрись, дурища, ведь эта красота до неприличия на тебя похожа! Даже выражение лица такое же — эдакий агрессивно-инфантильный вид. Вот я и уставилась. Смотрю, вроде ты. Но мы ж только час назад расстались. Думаю: «Когда ж это Валька постричься успела?» Только потому к ней сразу и не подошла…

Я нервно мотнула головой в поисках стриженой барышни в голубой блузке. Ее спина мелькнула в проеме двери — билетерша как раз надрывала ей билет.

— Не может быть, — обескураженно произнесла я. — Я совсем не заметила сходства. Она такая прелесть… Я от нее глаз отвести не могла.

— А ты что, урод? — возмутилась Таня.

— Я замухрышка.

— Дура ты, а не замухрышка. Да ты небось и не на красоту смотрела. Просто у тебя твоя зеркальная болезнь сработала. Вытаращилась на нее, как на собственное отражение в трюмо. Нарцисс ты наш уездный. Красивая! Глаз отвести не могу! Ну насмешила… Столько глядеться в зеркало и не рассмотреть, что ты и сама хорошенькая, как ангел. И чего только со своим Валеркой маешься…

Танька брезгливо скривила нос, словно унюхав кучу дерьма и тонко давая мне понять свое мнение о Валере, не прибегая к бранным словам.

— По-моему, ты конченая эгоистка и нарциссистка и любишь только себя. Проблема лишь в том, что ты не можешь понять, кого любишь на самом деле. Ладно, пошли в театр, сейчас двери закроют…