Лада Лузина - Я - ведьма!

Я зашла в гостиную и невесело усмехнулась про себя: «Тоже мне попойка!» Несколько человек со скучающими фригидными лицами вяло попивали вино. Ну, заяц, погоди!

Замерев в раме дверного проема в виде плаката «Родина-мать зовет!», я призвала с тщательно деланным энтузиазмом:

— Ребята, канун Крещения! Давайте устроим гадания!

Пять пар глаз вопросительно уставились на меня:

— Как?

— На ком?

— Кто с кем?

— Не пошлите, — отмахнулась я. — Предлагаю гадать на зеркале. Я точно знаю как. Мне когда-то рассказала одна подруга-сатанистка. Вернее, папаня у нее был сатанист, а она у него в книге прочитала… Но, ребята, это очень страшно.

— Ну-ну, расскажи!

Скисшие лица оживились в преддверии «остренького».

— Не-е-е… Если страшно, я боюсь… — с наслаждением пропищала Светка, на коленях которой уже хозяйничала Валеркина рука. Оба они полулежали на диване Ее дурная голова покоилась на его плече. И шестая пара — угольно черных глаз моего любимого — смотрела на меня холодно и насмешливо.

— Вы что, не знаете нашу Вальку? — презрительно кинул он. — Ей лишь бы в зеркало посмотреться, а повод не важен.

Выпад попал в «десятку». Гости дружно заржали. Моя зеркальная болезнь была притчей во языцех и постоянным поводом для насмешек. Все знали: если напротив меня случайно окажется зеркало или хотя бы шкаф с зеркальной полировкой — пиши пропало. Разговор-то я продолжала, на вопросы отвечала, но своих vis-a-vis [7] Тот, кто находится напротив ( фр. ). уже не замечала в упор. Совершенно не отдавая себе в том отчета, я приклеивалась взглядом к собственному отражению и, с неослабевающим интересом, следила за артикуляцией своих губ, корчила сама себе рожи и принимала различные позы. В результате чего собеседники начинали нервничать, злиться и сомневаться в моем здравом уме. И все без исключения рано или поздно раздраженно обрывали беседу, требуя, чтобы я немедленно пересела в другое место, или кидались завешивать проклятое стекло первой подвернувшейся под руку тряпкой. Среди моих знакомых даже бытовала поговорка: «Завешивать зеркала нужно в двух случаях: когда в доме покойник и когда в гости приходит Валя».

Валерка в подобных случаях неистовствовал больше всех. Будучи стопроцентным нарциссом, чувствовавшим себя гармонично, только если все внимание присутствующих сосредоточено на нем, он каждый раз орал: «Ты больная!», срывал с книжной полки психологический словарь и, тыкая в него пальцем, заявлял, что моя болезнь так и называется «Симптом Зеркала», или «Симптом Абели»… «Не можешь вести себя, как нормальный человек, иди и лечись!» — лютовал он.

— Если Валька так зациклена на зеркале — это означает, что у нее есть с ним какая-то потусторонняя связь, — с апломбом возразила Таня, неприязненно взирая на выдающийся профиль моего ненаглядного. — Все! Начинаем немедленно. Настоящее гадание — это жутко интересно. Я сто раз читала, как ворожат на суженого, а ни разу не видела. Страшно хочется посмотреть!

Победа осталась за ней. Всем остальным тоже куда больше хотелось поглазеть на что-то новенькое, чем острить на давно избитую зеркальную тему.

— Танечка… — Валера погладил ее по плечу.

Но на Таню его чары не действовали — она больно ударила Валерку по ладони с той злостью и брезгливостью, с какой прихлопывают насмерть спланировавшего на твое плечо комара.

— Отстань… И вообще, кому неинтересно, пусть валит зажиматься на кухню.

Еще один меткий выстрел — аккурат в ахиллесову Валеркину пятку. Что-что, а выпадать из центра общих интересов он точно не собирался.

— Ну уж нет, — перевел стрелки любимый. — Мне тоже занимательно поглядеть, какого такого ряженого-суженого Валя себе наворожит.

Переводить эту фразу нужно было только дебилам: «Суженый ее сидит здесь, кладет на нее большой и толстый и не прочь понаблюдать, как она будет выламываться с горя…»

— Это не то гадание, про которое пишут в книжках, — начала я, спешно стараясь припомнить все, что рассказывала Лолита.

И осеклась.

Казалось, кто-то незримый услужливо подсунул мне потертую книгу из библиотеки моей памяти. Я не открывала ее десять лет, но пальцы сами нашли нужную страницу. Слева иллюстрация: три возбужденные школьницы, сложив ноги по-турецки, сидят на цветастом ковре родительской спальни, прислушиваясь к метели за окном. Справа текст крупными буквами: Но лишь та, в чьей душе нет страха, способна в этот час переломить собственную судьбу, — сказала Лола.