Автор неизвестен - Тайные страсти

— Прощай, моя любимая девочка, — прошептал он, взводя курок, — и прости за то последнее огорчение, которое я тебе причиню…

Камило застал Мартина в их любимом ресторане, за излюбленным столиком у искусственного камина. Мартин тоже заметил своего друга, когда тот еще только появился в дверях, и невольно поразился его болезненному виду. Казалось, за какие-то несколько часов, тот постарел как минимум на десять лет и было бы совсем неудивительно, если бы у него появились седые волосы. Мартин вдруг поймал себя на мысли, что страдания Камило находят в его душе гораздо больший отклик, чем былые страдания Себастьяна. В конце концов, тот сам был во всем виноват и только расплачивался за свои прежние грехи. Но за что расплачивался Камило, как не за самоотверженную любовь к той девушке, которая так и не захотела ее оценить, предпочтя плотскую страсть к Себастьяну. "Впрочем, не мне ее осуждать, — тут же спохватился он, — тем более, что ей самой пришлось в жизни немало страдать, и не только от; любви, но и от подлости, предательства, лицемерия. И, все-таки, как жаль старину Камило!"

— Прости, что побеспокоил, — вдруг извинился тот, подходя к его столику, — но ты сам предложил встретиться, если у меня вдруг что-то случится…

— Что ты, Камило, — тут же откликнулся Мартин, — я очень рад быть тебе полезен, тем более что, честно говоря, выглядишь ты далеко не лучшим образом. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Да, конечно, и лучше что-нибудь покрепче, — и Камило тяжело опустился на стул. Дождавшись своей выпивки и, ощущая на себе сочувственный взгляд Мартина, он не стал дожидаться его вопросов, а, сделав первый глоток, заговорил сам.

— Случилось то, чего я и боялся — Мария Алехандра предпочла твоего друга. Как, это все-таки ужасно, глупо, подло, что она так и не смогла разлюбить этого самца с большими и сильными руками, который насиловал ее, ревновал, изменял…

— Но и любил при этом, — осторожно заметил Мартин.

— Да, любил, — криво усмехнулся Камило, опорожняя стакан до конца, — и в этом еще одна гнусность… так обращаться с любимой женщиной. Знаешь, Мартин, — без всякого перехода вдруг произнес он, — я уезжаю…

— Куда? — изумился тот, но тут же понял, что Камило, действительно нашел лучший выход.

— Какая разница? Все равно куда… лишь бы все забыть, лишь бы не видеть этой счастливой пары — самца с сильными, волосатыми руками и эту самку с большими волоокими глазами…

— А твоя работа, сенат? — недоумевал Мартин.

— Да черт с ним со всем, — тяжело махнул рукой Камило, — как говорил старина Эстевес, который по сравнению с Себастьяном, кажется теперь не таким уж и гнусным типом: "мои избиратели меня поймут". Я ведь все равно собирался, сразу после нашей свадьбы уехать с Марией Алехандрой за границу, так что заранее уже все уладил. За меня не беспокойся — поработаю пару лет консулом, поживу спокойно и, самое главное, один, а там видно будет…

— Ну а все-таки — когда и куда ты едешь? — полюбопытствовал Мартин и был немало изумлен ответом Камило.

— Сегодня вечером… в Картахену. Я пробуду там несколько дней, пока не закончатся формальности с моим назначением. Только не говори никому, что я еще несколько дней буду в стране, пусть все считают, что я уже за границей. Я не хочу, чтобы она испытывала угрызения совести и пыталась меня остановить. Зачем мне ее совесть, когда нужна была только любовь?

Камило как-то задумчиво извлек из кармана пиджака конверт и, с пьяной рассеянностью повертев его в руках, протянул Мартину.

— Не хочу ее больше видеть… Точнее, хочу, но не могу… Будь другом, передай, но лишь когда меня уже здесь не будет.

— Ты все решил окончательно? — спросил Мартин, мучаясь от жалости к другу и не зная, чем ему помочь.

— Да, решил, — и Камило, тяжело поднявшись с места, протянул руку Мартину. — Прощай.

Он пошел было к выходу и вдруг, словно что-то вспомнив, остановился.

— Да, когда увидишь Себастьяна, можешь сказать ему, что иногда, ей-богу, гуманней совершить ошибку во время операции, чем заставлять так мучиться после…

"Дорогая Мария Алехандра! — утирая слезы, через несколько дней читала она прощальное письмо Камило. — Я боялся, что ты, невзирая ни на что, захочешь выполнить данное мне обещание, а потому и не решился проститься с тобой перед своим отъездом. Наш брак стал бы несчастьем для нас обоих — ты вспоминала бы о Себастьяне, а я — о твоей любви к нему, и в итоге ни один из нас не был бы счастлив…"

— Ох, Камило, — только и вздохнула она, — а я так надеялась, что ты поможешь мне победить это чувство!