Уинстон Грэхем - Фортуна-женщина. Барьеры

Все смеялись. Рассказчик в сером костюме хотел было добавить постскриптум, но, взглянув на меня, решил временно пожертвовать им ради церемонии знакомства. Его звали Клайв Фишер; мы обменялись рукопожатием, и он, добродушно улыбнувшись, продолжил свое повествование. Девушка по имени Амброзина оказалась его сестрой; она едва заметно наклонила голову в знак приветствия.

Я собрался уходить, но Трейси Мортон замахал рукой, чтобы я остался.

— Здесь, в Кенте, Клайв — некоронованный король по части хорошего вкуса. Никто и ничто не обходится без его санкции. Когда мне вернули после реставрации моего Липпи, я знал, что, только заручившись его одобрением, решусь повесить картину на прежнее место.

— Ну, я тут ни при чем, — запротестовал Клайв, который, едва заслышав свое имя, обратился в слух. — Существуют общепринятые нормы, известные всем здравомыслящим, высококультурным людям. К примеру, если их применить к Эль Греко, отреставрированному в Национальной галерее, каждому станет ясно, что эти иконоборцы заслуживают быть повешенными на Трафальгарской площади.

— Не только Эль Греко, — лениво заметила Амброзина. — Все их картины стали похожими на открытки.

Я прислушивался к дискуссии, но не вступал в нее. Настоящая культура слишком поздно и бессистемно вошла в мою жизнь. Эти люди говорили на знакомом с детства языке. У Трейси, например, был вид человека, который всюду побывал и все видел. Возможно, так оно и было.

Сара подошла к боковому столику, чтобы налить себе кофе. Я вдруг почувствовал на себе ее взгляд и мгновенно обернулся, но она успела отвести его в сторону. За все это время мы не сказали и двух слов. А ведь я приехал затем, чтобы говорить с нею. Не то чтобы я рассчитывал чем-то ее поразить, нет, просто мне хотелось сгладить впечатление, которое могло у нее сложиться. Пусть не думает, будто мною владеют старые обиды.

Я все ждал удобного момента. Наконец миссис Мортон, прямая и чопорная, удалилась; атмосфера сразу же стала непринужденнее. Фишер явно чувствовал себя как рыба в воде. Насколько я мог понять, он и сам был художником и, судя по костюму, извлекал из этого занятия немалую выгоду.

Вернулась миссис Мортон, и я понял, что упустил свой шанс. Пора ехать домой. Я поднялся, страшно недовольный собой и уверенный, что Сара останется с Фишерами, но она вместе с Трейси проводила меня до дверей и даже вышла на крыльцо. Я осмелился задать вопрос:

— Вы часто наведываетесь в Лондон?

— Раз в месяц, — борясь с одышкой, ответил Трейси, — я езжу на Харли-стрит, где мне делают укол. Зато Сара бывает там два раза в неделю. Она разрабатывает модели дамской одежды для фирмы ”Делахей”.

— Может, как-нибудь пообедаем вместе? — предложил я Саре, одновременно давая понять, что имею в виду как ее одну, так и их обоих. — По каким дням вы приезжаете?

Она уклонилась от прямого ответа.

— Через пару недель Трейси предстоит поездка в Лондон. Правда, он никогда не задерживается допоздна. Почему бы вам еще раз не навестить нас в Ловис-Мейноре?

Вот так!

— Благодарю вас, — сказал я. — С удовольствием. Еще раз спасибо за сегодняшний обед.

Я сел в машину, нажал на стартер и оглянулся. Они стояли рядом на крыльце. Сара была одного роста с мужем. Когда я развернулся, она подняла руку, но лишь затем, чтобы заслонить глаза от солнца.

Я был у себя в офисе, когда поступило сообщение о краже на Прентисс-стрит. Это рядом с Джордж-стрит, прямо за углом, поэтому я вызвался зайти туда по дороге домой. Ориентировка ”Ллойдов” была, как всегда, предельно лаконична:

”Страхователь — мистер Джеральд Литчен, 13, Прентисс-стрит, 1.

Полис № 70647, на сумму 5000 фунтов.

Характер инцидента: ограбление.

Дата: 2 ноября.

Срок действия страхового полиса: 12 месяцев с 7 августа с.г.”

Добравшись до Прентисс-стрит, которая пересекает Уигмор-стрит и заканчивается тупиком сразу за Селфриджем, я отыскал номер 13. Дверь открыла косоглазая горничная с выщипанными бровями. Она неприязненно уставилась на меня, словно подозревая, что я пришел всучить ей неходовой товар, а когда я объяснил цель своего прихода, пробурчала, что мистер Литчен в отъезде, а миссис Литчен от потрясения слегла, так что не мог бы я зайти в другой раз? Я отказался; пришлось ей впустить меня в прихожую и отправиться с докладом к госпоже.

Через пару минут девушка вернулась и сообщила, что миссис Литчен велела показать мне место происшествия, после чего она примет меня в спальне. Я очутился в гостиной, где на стенах с позолоченными обоями висели сюрреалистические маски, а выкрашенная в белый цвет мебель наводила на мысль о кукольном домике. С красных карнизов свисали бледно-желтые портьеры. Под ногами у меня простирался пушистый ковер королевского голубого цвета.