Куртис Ситтенфилд - Мужчина моей мечты

По утрам, думает Анна, от него исходит какой-то особенный запах; не обычный запах сигарет, а другой — так пахнет, когда срыгивает совсем маленький ребенок. Если бы она когда-нибудь рассказала об этом самому Оливеру, он бы поднял ее на смех. Это запах чистого расслабленного тела, который рождается, когда смешиваются запахи его волос, рта, кожи, и этот запах Анна любит в нем больше всего. Вдыхая его сейчас, она хочет как-то сохранить в памяти этот аромат, сберечь, чтобы потом можно было легко вспомнить его. И еще она понимает, что сегодня порвет с Оливером окончательно. Конечно же, порвет. Разве не она была единственным человеком, кто так не считал?

Как тоскливо на душе! Если бы все сложилось чуть-чуть по-другому, уверена Анна, они были бы счастливы вместе. Оливер действительно нравится ей, она любит лежать с ним рядом, ей хочется быть там же, где и он; когда это осознаешь, невольно начинаешь задумываться, а много ли есть людей, к которым испытываешь подобные чувства? Но уже сейчас Анна чувствует облегчение: когда Оливер проснется, она это знает, он будет много говорить (такое с ним всегда бывает по утрам, даже после перепоя) и через несколько минут приложит ее руку к своему возбужденному члену. «Посмотри, что ты наделала, — скажет он. — Негодная». Совсем недавно его постоянная эрекция даже как-то льстила Анне, но теперь мысль об этом лишь рождает в ней еще большую грусть. Бросить его так же тяжело, как и оставаться с ним.

И кто знает, что случится в будущем, как именно распутается этот клубок? В эти минуты, думает Анна, она просто будет лежать, прижавшись к нему так крепко, насколько хватит сил, до того самого момента, пока он не откроет глаза.

Когда Анна говорит Эллисон, что, прежде чем выезжать на шоссе, им нужно еще заскочить в Бруклин, к ее доктору, сестра, что для нее очень нехарактерно, возмущается:

— Какого черта, Анна, ты что, шутишь?

Сейчас начало двенадцатого, последний день августа, вовсю светит солнце и они обе уже вспотели. Квартира Анны опустела, вся мебель и коробки с вещами уже загружены в грузовик. Эту ночь они с Эллисон провели в спальных мешках на одном надувном матрасе. За все утро Анна, бегая между квартирой и грузовиком, съела лишь горсть «зоологического» печенья из коробки, которую случайно обнаружила в буфете. Эллисон это есть отказалась.

— До Бруклина не так уж далеко ехать, — замечает Анна. — Он же где-то параллельно с Кембриджем.

Эллисон укоризненно смотрит на Анну.

— Параллельно? — повторяет она.

Поскольку Эллисон согласилась сесть за руль грузовика, Анна вынуждена вести себя дипломатично. За восемь лет жизни в Бостоне Анна сама вела машину лишь однажды (в тот раз, когда она была еще на первом курсе и они с Дженни посреди ночи возвращались с вечеринки, устроенной парнями с технического факультета), и у нее нет никакого желания проделывать это сейчас, даже несмотря на то, что они взяли самый маленький из грузовиков, которые были в наличии. Когда Анна впервые заговорила на эту тему, Эллисон какое-то время колебалась, думая о своей дочери Изабель, которой исполнилось всего несколько месяцев. Однако просьба Анны вести машину не показалась Эллисон слишком сложной (в Сан-Франциско у Эллисон и Сэма есть свой «сааб»). Поэтому они с сестрой, весело перешучиваясь, отправились на стоянку, которая располагалась на холмах.

Анна бросает в рот еще три печенья в форме животных и с полным ртом говорит:

— Ну что, поедем?

Она плохо представляет, как найти доктора Льюин, потому что всегда ездила к ней на электричке, и испытывает явное облегчение, увидев, что они в конце концов выехали в нужном направлении. Они находятся в нескольких кварталах от кабинета доктора Льюин, который располагается в цокольном этаже ее дома, когда Анна вдруг понимает, что совершила ошибку. Когда она сказала сестре, что забыла на приеме у доктора свитер, Эллисон, должно быть, решила, что речь идет о враче из больницы. Разумеется, Анне хотелось, чтобы сестра именно так и подумала. Если остановиться у серого, с оштукатуренными стенами дома доктора Льюин, у Эллисон, естественно, возникнут вопросы. Представив, что в течение двухдневного переезда из Бостона в Чикаго ей придется общаться с очень недовольной Эллисон, Анна решает, что уж лучше не признаваться о своих посещениях психоаналитика. Эллисон — социальный работник и поэтому официально поддерживает заботу о психическом здоровье населения, но Анна подозревает, что ей покажется странным и, может быть, даже неприятным, что ее родная сестра сама имеет подобные проблемы. Анна бы совершенно не удивилась, если бы оказалось, что на самом деле Эллисон считает, что к психиатрам обращаются только настоящие психи.