Куртис Ситтенфилд - Мужчина моей мечты

Анна выключает телевизор (телевизор, работающий днем, напоминает ей о тех временах, когда она болела) и берет в руки вчерашний журнал. Она одна во всем доме: Элизабет на работе, Рори в школе, а Даррак, которому завтра отправляться в очередной рейс, в автомагазине.

Хорошо быть знаменитой, думает Анна, листая страницы. Не из-за денег или красивой жизни, как считают люди, а из-за того, что можно отгородиться от всех. Разве можно быть одиноким или страдать от скуки, если ты — знаменитость? На это просто не будет времени, потому что знаменитости никогда не бывают одни. Если ты звезда, то только и делаешь, что общаешься с людьми, ездишь на встречи, читаешь сценарии, следишь за фигурой, чтобы хорошо выглядеть в серебристом платье с бисером на очередной церемонии награждения, занимаешься в тренажерном зале под наблюдением личного тренера Энрике, который, склонившись над тобой, ободряюще улыбается. У тебя появляется свита, а люди дерутся между собой за возможность пообщаться с тобой. Журналисты хотят знать, чем ты занималась в новогоднюю ночь или что ты предпочитаешь на обед. Эта информация имеет для них значение.

Родители Джулии Робертс развелись, когда ей было четыре года. Ее отец, Уолтер, был продавцом пылесосов, а мать, Бетти, секретаршей в церкви. Когда Джулии было девять, ее отец умер от рака, но это не стало для нее трагедией, потому что принесло облегчение. Но бог с ним, детство Джулии давно прошло. Теперь ей двадцать три, и живет она не в Смирне, штат Джорджия, а в Калифорнии. Анна никогда там не была, но легко представляет себе это прекрасное, обдуваемое всеми ветрами солнечное место, где полно высоких красивых людей и сверкающих дорогих машин; а над всем этим простирается бескрайнее голубое небо.

Сейчас начало второго, час назад Анна съела бутерброд с арахисовым маслом и повидлом, но снова начинает думать о еде, которая, как она знает, есть в кухне: вегетарианские энчилады [1] Кукурузные лепешки с острой начинкой и приправой чили — национальное мексиканское блюдо. (Здесь и далее примеч. пер.) Даррака, оставшиеся после вчерашнего ужина, и мороженое с шоколадной стружкой. Она начала набирать вес еще до приезда в Питсбург. В восьмом классе ее вес увеличился на одиннадцать фунтов; у нее появились бедра, увеличилась грудь, и теперь приходится носить противный лифчик размера 36С, что раньше и представить себе было невозможно. Еще, совершенно неожиданно, на ее лице появился какой-то совсем чужой нос. Сама она этого не замечала, пока ей не попалась на глаза одна из последних общих фотографий класса: ее темно-русые волосы и бледная кожа, ее голубые глаза — и на тебе! — на кончике носа какой-то довесок в виде шишки, хотя раньше у нее всегда был маленький вздернутый носик, как у матери. Мать Анны — женщина изящного телосложения, которая любит перевязывать голову лентой, красить пряди волос в светлый цвет и каждое утро, летом и зимой, играть в теннис в паре с тетей Полли против двух других женщин. В тридцать восемь лет она поставила на зубы пластинки и сняла их в сорок (это произошло в прошлом году). Вообще-то, она всегда вписывалась в образ взрослой привлекательной женщины с пластинками на зубах: гордой, но скромной; исполненной благих намерений, но в то же время недостаточно серьезной, чтобы воплотить их в жизнь. Она никогда напрямую не говорила о весе Анны, но время от времени уж слишком активно принималась обсуждать, к примеру, полезность сельдерея. В такие минуты Анне казалось, что мать скорее хочет защитить ее, чем указать на недостатки; пытается на своем примере предостеречь дочь от неверного шага.

Неужели Анна становится некрасивой? Если это так, то с ней происходит худшее из того, что могло случиться. Это разочаровало бы не столько ее родных, сколько, возможно, парней и мужчин во всем мире. И на экране телевизора, и в глазах настоящих мужчин Анна видит одно и то же: они хотят, чтобы рядом с ними находились только красавицы. Нет, не в шовинистическом смысле и даже не в том смысле, что им нужна красота, которая побуждала бы к действию. Они инстинктивно хотят смотреть на нечто красивое и получать от этого удовольствие. Они надеются на это и в первую очередь ожидают этого от юных девушек. Когда ты становишься взрослой, как Элизабет, тебе простительно иметь лишний вес, но пока ты подросток, ты обязана быть если не красивой, то хотя бы симпатичной. Произнесите слова «шестнадцатилетняя девушка» в любой мужской компании (хоть одиннадцатилетних, хоть пятидесятилетних), и в глазах мужчин тут же прочитается вожделение. Возможно, они попытаются скрыть его, но наверняка воображение им тут же нарисует гладкие загорелые ноги, упругую грудь и длинные волосы. Есть ли их вина в том, что юная девушка для них ассоциируется с красавицей?