Владимир Андреев - Ганг, твои воды замутились. Три брата

— Едем! — коротко бросил он юноше. — Садись в машину!

— Куда? К отцу? — испуганно бросил тот. — Так сразу…

— А что тянуть? — фыркнул, усаживаясь на переднее сиденье, Сахаи. — Ждать, пока твоя совесть опять станет чистой?

— Кажется, я сделал все, о чем мы договаривались! — обиделся парень, устроившийся сзади. — Размахивая ножом, кричал всякие глупости, даже не сопротивлялся, когда эти кретины-полицейские награждали меня тумаками!

— Что ж поделаешь, когда с твоим отцом нет никакого сладу? Приходится тебе за это расплачиваться своими боками! — рассмеялся Джави. — Был бы честным юношей, писал бы диссертацию, какую-нибудь гадость, вроде водички из Ганга, переливал из пробирки в пробирку — кто же тебя заставлял играть в рулетку, не имея за душой и тысячи рупий?

Молодой человек надулся и замолчал, уставившись в окно сердитым взглядом. Только когда автомобиль подъехал к дому, где жил его отец, Рави заговорил вновь:

— Сэр, я свое дело сделал неплохо, не правда ли? — быстро пробормотал он. — Сдержите ли вы свое слово?

Сахаи окинул его презрительным взглядом. «Свое слово»! Мальчишка! Как будто дело тут в честном слове! Если бы речь не шла о человеке, которому нужно заткнуть рот, стал бы он связываться с таким дурачком или обременять себя какими бы то ни было «честными» или «нечестными» словами!

— Конечно, — снисходительно ответил он. — Идем, нас ждет убитый горем отец!

Дверь оказалась незаперта. Войдя в квартиру, Сахаи сразу понял, что никого, кроме хозяина, дома нет — очевидно, профессор даже слугу удалил, чтобы никто не присутствовал при разговоре. «Догадливый старикашка! — усмехнулся про себя гость и тут же заметил, что над диваном уже нет портрета Махатмы Ганди. — Надо же, какой совестливый: еще ничего не случилось, а он уже не может смотреть в глаза Чести нации!»

— Господин Бредхишот, я сделал все, о чем вы меня просили, — подчеркнуто почтительно произнес Сахаи. — Я освободил вашего сына.

Рави мялся в углу, не решаясь подойти к отцу. Сахаи думал, что тот сам бросится к своему отпрыску, чтобы прижать его к груди, но старик избегал даже смотреть в его сторону. Однако гостя он поблагодарил со всей возможной вежливостью.

— Вы оказали мне неоценимую услугу, господин Сахаи, и я никогда не забуду об этом, — поклонился профессор.

— Собственно, в этом моей заслуги нет, — уточнил гость. — Скорее, вы обязаны возвращением Рави господину Бхагавату Чанхури. Именно он лично попросил начальника полиции отпустить вашего сына, заявив, что прощает ему его намерение убить конкурента отца.

Сахаи внимательно вглядывался в чуть склоненную голову старика, стараясь понять, какое впечатление произвели его слова. Но на лице Бредхишота не дрогнул ни один мускул.

— Так вот, сам господин Чанхури… — опять начал гость, но теперь хозяин перебил его.

— Я просил бы вас как друга почтенного Бхагавата Чанхури передать ему мою признательность и… В общем, у него нет больше конкурента, — твердо сказал старик и поднял на Джави глаза, в которых промелькнуло что-то похожее на насмешку. — Ведь мы говорим именно об этом, не так ли?

— Да, вы правы, — улыбнулся Сахаи, — но это еще не все. Я как представитель промышленных кругов города хотел бы субсидировать те научные разработки по очистке воды, которые ведутся в нашем Университете. Вот здесь, — он кивнул на небольшой чемоданчик, стоявший у его ног, — около миллиона рупий. Теперь, когда у вас не будет необходимости отвлекаться от своих занятий ради неблагодарной и изнурительной общественной деятельности, вы могли бы принести огромную пользу своими новыми открытиями, которых мы все будем ждать. Полагаю, миллиона будет достаточно?

— Вполне, — кивнул старик. — Однако было бы куда лучше, если бы вы принесли его не сюда, а в Университет. Если угодно, мы устроим торжественную встречу столь щедрым благотворителям, как вы и… Бхагават Чанхури.

— Ну нет! — громко запротестовал гость. — Тут-то он как раз и ни при чем. Эта сумма собрана исключительно мною и моими компаньонами, к которым наш уважаемый друг не принадлежит.

Бредхишот промолчал, ничем не выказывая своего согласия или несогласия с последним заявлением. Однако Сахаи показалось, что будет лучше, если он поскорее покинет этот дом — в конце концов, он добился здесь всего, что хотел.

— Постойте, вы забыли чемоданчик! — крикнул ему вслед старик.

Гость обернулся и испытующе посмотрел ему в глаза. Профессор ответил ему спокойным и твердым взглядом человека, который уступил уже все, что мог, и больше уступать не намерен.