Владимир Андреев - Жажда мести - Жажда мести. Храм любви

Сначала из-за угла показалась сверкающая темными глазками озорная мордашка, а потом Гита вдруг выскочила из засады и запрыгала вокруг Лакшми:

— Бабушка, бабушка, дай мне очки!

— Нельзя, внучка. Маленьким детям очки могут испортить глазки. Ты же не хочешь потом плохо видеть, как твоя старая бабушка?

Но проказница не унималась. Она дергала Лакшми за руку, мешая работать, и тоненьким голосом щебетала:

— Я хочу посмотреть, какая я буду, когда буду старенькая. Дай мне, бабушка, очки. Я поиграю немножко и верну. Ничего с ними не случится.

— Ты же видишь, я глажу сари твоей мамы, а без очков я ничего не вижу.

— Ну дай, дай! — с этими словами маленькая шалунья подскочила к нагнувшейся женщине и сорвала у нее с носа очки. Отбежав в угол, она нацепила их, с важным видом поглядывая по сторонам.

— Ну как, идет мне?

— Да ты просто куколка! Ну хватит, поиграла, теперь отдавай обратно.

Но девочка заупрямилась, она повернулась, пытаясь убежать от бабушки. Очки упали на плиточный пол и разбились.

— Что ты наделала! — всплеснула руками Лакшми. — Я же без них ничего не вижу!

Девочка сама испугалась. Губы ее задрожали, глаза налились слезами.

— Бабушка, — взмолилась она, — только маме не рассказывай, она сильно рассердится.

Сапна воспитывала девочку в строгости, наказывая за малейшую шалость.

— Не бойся, внучка, — говорила Лакшми, собирая осколки стекла. — Разве может мама обижать тебя? Мама никогда не обижает детей, потому что они для нее — самое дорогое, что есть на свете!

В коридоре послышались быстрые шаги, дверь открылась и вошла Сапна. Удивленно посмотрев на ползающую по полу свекровь, спросила:

— Вы погладили мое сари?

Тут только Лакшми вспомнила про утюг, но было поздно. По кухне полз запах гари, над тлеющим сари поднимались струи синеватого дыма.

Невестка подскочила, схватила утюг и громко взвизгнула, поплевывая на обожженные пальцы, скинула утюг на пол, расправила перед собой сари, с ужасом уставившись на огромную дыру с черными, дымящимися краями.

— Вы прожгли его! — завопила она истошным голосом. — Аджей! Иди сюда, посмотри, что натворила твоя мать! Это просто неслыханно!

Вошел заспанный Аджей с припухшим лицом. Он до глубокой ночи работал над бумагами и теперь безуспешно пытался выспаться.

— Что случилось? Ну что тут опять стряслось? — Он широко зевнул, прикрывая рот толстой ладонью, поросшей густыми черными волосами.

— Ты только посмотри на нее! Я опаздываю в гости, попросила ее погладить сари, а она сожгла его! Я знаю, она это сделала нарочно!

— Прошу меня извинить. Я гладила сари и случайно разбила очки, а без них я ничего не вижу.

— Разбила? — возмутился Аджей. — Как неловко у тебя все получается, мама. Очки совсем новые, а ты умудрилась их разбить через день. Что бы ни попросила Сапна, ты все делаешь не так — обливаешь гостей кофе, прожигаешь дыру на сари. Ты что, назло нам все это делаешь?

Лакшми сложила руки и умоляющим голосом, со слезами на глазах проговорила:

— Аджей! Клянусь тебе, сынок, это вышло случайно! Я ничего назло не делала!

Старший сын окончательно проснулся. Он подошел к матери, помахал у нее перед носом пальцем:

— Оставь этот жалобный тон! Ты все нарочно делаешь, я же вижу! Хочешь нас скомпрометировать перед приличными людьми? Хочешь создать дурную репутацию в обществе?

Дернув жену, так что она чуть не упала, Аджей вышел вместе с ней из кухни. Еще долго были слышны громкие голоса разгневанной четы, бранящей Лакшми.

Мать села за стол, уронила голову на сложенные руки и зарыдала в полный голос — супруги не могли ее услышать.

Легкое прикосновение заставило ее обернуться. Гита, надув губы, со слезами на глазах, стояла перед ней, виновато потупившись.

— Бабушка, прости меня, это я во всем виновата. Я испугалась, что мама будет меня ругать! Не плачь, пожалуйста!

— Ничего, внучка, — ответила Лакшми, вытирая мокрые щеки, — я больше не плачу.

— Вот и хорошо, — тут же повеселела девочка. — Когда я стану большая, куплю тебе много, много очков. Ты можешь разбивать их хоть каждый день!

Как ни тяжело было на душе Лакшми, а маленькая Гита своими наивными речами заставила ее улыбнуться. Вот и ее дети были когда-то такими же смешными и милыми, и куда все подевалось? Теперь они совершенно чужие. Мать видела, что она раздражает своим присутствием старшего сына, и это понятно — ему хочется вести самостоятельную жизнь, чувствовать себя в доме хозяином. Вместо этого — постоянные скандалы, в которые он не желает вникать.