Джулия Хилпатрик - Сын Ретта Батлера

— А я, знаешь ли, привык. Нет, конечно, когда на столе какая-нибудь красотка, у меня тоже все внутри дрожит. Ты не смотри, что я такой старый.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул Найт. — Как ты можешь, старый кобель?

— А сердчишко у конгрессмена действительно никуда. Ну вот, так и есть…

— Что? Что там?! — Найт даже приблизился к столу, хотя до этого держался подальше.

— А вот сам посмотри — тромб. Он у него, видать, давно сидел где-то поблизости, а тут вдруг сорвался и — все.

— Как это вдруг? Чего ему не сиделось? — спросил Найт.

— Ну, я не Господь Бог. Я — старина Марч. Я мало что понимаю в этой жизни. А ты разве знаешь, от чего помирает человек?

— Иногда, — сказал Найт. — Но ты мне поясни, в каких случаях тромб может стронуться с места?

— В любых.

— От удара кулаком?

— От удара, — кивнул Марч.

— От испуга?

— От испуга.

— А точнее?

— А точнее — просто время пришло.

Марч взял кривую иглу и большими стежками стал сшивать разрез.

Джону тоже было не по себе, хотя дурнота не подступала, как у Найта. Но само по себе зрелище было не из приятных.

Они вышли с Найтом на улицу и долго вдыхали влажный воздух полной грудью.

— Ты хочешь провести расследование? — спросил Джон.

— Нет, сейчас я хочу выпить чашку крепкого кофе и завалиться спать. Впрочем, спать не получится. Надо успеть с репортажем к утреннему номеру.

— Будешь писать?

— Придется.

— Знаешь, Найт, — сказал Джон, — тебе, наверное, уже говорили, ты отличный репортер.

— Говорили. А ты, наверное, хочешь сказать, что и сам мечтаешь стать репортером?

— Да.

— Ну и дурак, — просто сказал Найт. — Это сволочная профессия. И она не для тебя. Знаешь, почему?

— Нет. Если ты хочешь сказать…

— Нет, я не стану говорить банальностей по поводу ночных дежурств, — перебил Найт, — мотания по грязным притонам, копания в чужом несвежем белье. Я другое скажу — ты видел, как корову привязывают к вбитому в землю колышку и она пасется. Она выедает всю траву до самой земли. Если не перевести ее в другое место, она подохнет. Репортер, как эта корова. Вот у тебя есть какие-то мысли, какие-то важные и нужные людям слова, образы, идеи. Это твое травяное поле. И ты его обгладываешь очень быстро, а потом начинаешь шуровать штампами. Потому что колышек никто не передвинет. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Кажется, понимаю.

— Знаешь, я мечтал когда-то написать книгу. Она вся была у меня вот где, — Найт хлопнул себя под лбу. — Я думал, наберу еще сюжетов, характеров, словечек. Но и сам не заметил, как растаскал собственную книгу по репортажам, о которых назавтра никто и не вспомнит. Теперь я уже не способен ни на что серьезное, потому что встал на поток, потому что должен нравиться каждый день и только на этот день. Корова бы сдохла, а я вот живу. Нет, не стоит тебе быть репортером.

Джон молчал. Найт говорил о вещах, которыми не делятся с первым встречным. Это были очень интимные и очень откровенные признания. И они тронули Джона. Не так, чтобы он сразу же отказался от мечты стать репортером. Но мечта эта несколько поблекла сейчас в его сознании.

— Поехали к Эйприл, — предложил Найт. — У нее отличный кофе.

— Но мы же всех перебудим, — сказал Джон. — Неудобно.

— Удобно. Мэгги все равно не спит.

— Почему?

— Она ждет нас.

— А Эйприл?

— Эйприл задремала на диване. Вот уж кто любит поспать! Поехали. Они ждут нас.

— Нас?

— Да, Эйприл давно просила, чтобы я привез тебя. Чем-то ты ей приглянулся, — сказал Найт, усаживаясь на переднее сиденье автомобиля.

Хорошо, что было темно. Джон покраснел до корней волос. Он и сам не понимал, почему, но испытывал чувство вины перед Найтом.

— Э-э, расслабься, — словно угадал мысли Джона Найт. — Эйприл относится к тебе серьезно, но это ничего не значит. Она просто любит провинциалов.

— Она любит тебя, — неловко польстил Джон.

— Она меня не любит, — сказал Найт без грусти. — Она вообще никого не любит. И это здорово.

Джон так и не понял, что Найт хотел этим сказать.

Все оказалось наоборот. Дверь им открыла Эйприл.

— Тише, — сказала она, — Мэгги спит.

— Мы будем вести себя тихо, как привидения, — сказал Найт.

— Да вы промокли, как лягушки, — улыбнулась Эйприл. — Вам необходимо чего-нибудь выпить.

— Слушай, Эйприл, ты это делаешь специально?

— Что?

— Заставляешь меня влюбляться еще больше. — Найт поцеловал Эйприл в щеку.

— Да, я ужасно коварная женщина, — сказала Эйприл.

Она проводила их в гостиную. Найт сам открыл бар.