Ирина Быстрова - На перекрестке

— Прости, я занят. Пока. — И из трубки полетели кроткие гудки.

Кто он, этот мистер Дэвид Кертис? Экстрасенс, способный читать чужие мысли, да еще и на расстоянии в несколько тысяч километров?

— Он — мужик… — объяснила мне Дарья.

Это она о Павле, не о Дэвиде.

— Что ты от него хочешь? Для них дело на первом месте, а мы где-то на задворках болтаемся, со всеми своими переживаниями и потребностями.

— Но тогда почему он так кривился, когда я сказала ему, что, может быть, меня пригласят в Москву? — спросила я.

— А ты — женщина, — подумав, изрекла Дарья.

— Понятное дело, — фыркнула я. — И что?

— Что позволительно мужчине, не позволительно женщине, — наставительным тоном сообщила Дарья.

— Эй, девушка, — удивилась я, — это ты, что ли, так думаешь?

— Да упаси боже! — зарычала Дарья. — Это мужики так думают. И твой Павел в том числе.

— А-а-а, — протянула я. — Похоже на то.

— Ничего особенного, — вздохнула Дарья. — Не понимаю, что мы тут переливаем из пустого в порожнее?

Мы переливали из пустого в порожнее по телефону. После бестолкового во всех отношениях дня наступил не менее бестолковый вечер. Я ничего не запланировала, пришла домой и теперь не знала, куда заткнуть себя, чем заняться. Сообщение шефа о возможных переменах в моей жизни подействовали на мою способность существовать в этом мире как анестетик. Лучше бы он промолчал. С этими благими намерениями всегда так бывает…

Я набрала Дарьин номер в тщетной надежде как-то скрасить себе вечер, но подруга была не в духе. Позволила, конечно, втянуть себя в разговор о моих перспективах, но слышно было, что удовольствия она от этого не получает.

— Ты что-то не в голосе, — заметила я.

— Ага, — подтвердила Дарья. — К послезавтра надо написать статью, а у меня ни единой свежей мысли в голове.

Теперь все понятно. У Дарьи цейтнот. Ей не до меня.

— Напиши не свежие, — предложила я.

— Стыдно, — ответила она.

— Тогда не смею мешать.

— Спасибочки, — пробормотала Дарья. — А кстати, возвращаясь к твоим заморочкам, дочь-то что сказала на все это? И сказала ли вообще что-то?

Не в бровь, а в глаз. Дочь промолчала. Вернее, издала пару-тройку звуков и вздохов типа «Ух ты!» и «Ничего себе!» и на этом все. У нее, правда, очередной разлад в отношениях с очередным мальчиком. Наверное, поэтому ей все остальные проблемы до лампочки. Что я Дарье и поведала.

— Может быть, — согласилась она. — Ну ладно, пока.

— Пока.

Я посидела немного с безмолвной телефонной трубкой в руках, потом положила ее на стол. Нет, надо все-таки поговорить с Иринкой. Павел может как угодно реагировать на новости, да и я могу что угодно думать о моей способности двигаться с насиженного места или не двигаться, но мнение самого близкого мне человека по этому поводу надо бы узнать. На всякий случай. Хотя бы для того, чтобы представлять себе, что там у этого человека в голове. С каждым новым днем это становится все проблематичнее.

Я встала и пошла в комнату дочери. Постучала. Мы всегда блюдем границы.

— Да, — откликнулась Иринка.

— Можно? — Я приотворила дверь и заглянула в комнату.

Бренда, лежавшая на диване, подняла голову и с любопытством посмотрела на меня: мол, зачем явилась?

— Ммм… — промычала Иринка, всматриваясь в картинки на экране компьютера.

— Что делаешь? — спросила я.

— Да так, всякую чепуху смотрю.

— Порнушку? — усмехнулась я.

— Му-усик! — Иринка бросила через плечо взгляд «ну-ты-и-сморозила».

— Простите, простите.

Я села на диван и погладила Бреду по шелковистой спине. Она от удовольствия закатила глаза и вытянулась во всю длину.

— Лошадь стала, да? — Иринка мельком взглянула на нас и опять уткнулась в компьютер.

— Лошадь, — согласилась я, пошлепав Бренду по заду. — Причем откормленная. Надо бы ее погонять.

— Надо бы, — кивнула Иринка. — Я уже думала об этом. Буду гонять ее за великом, когда дедушка мне его починит.

— Хорошее дело, — одобрила я.

Мы помолчали.

— Ты так просто? — вдруг спросила дочь. — Или чего хочешь?

— Хочу, — призналась я.

— Так говори, — велела она, развернувшись ко мне, — а то я тут надолго подвисла.

— Ты ничего не сказала насчет идеи с Москвой, — напомнила я.

— Не сказала. — Дочь пожала плечами.

— Тебе все равно?

— Нет, не все равно. Но ведь еще ничего точно не известно, так?

— Не известно, — кивнула я.

— А что тогда говорить? — Ирина поерзала в кресле.

— Ну… — растерялась я.