Наталья Труш - Остров любящей женщины

Бабушка научила Катьку всему на свете: печь пироги, варить студень и борщ, шить платья и юбки, вязать носки и кофточки. Она без устали вкладывала в нее знания житейские. Катька знала все, что нужно знать хорошей хозяйке.

Бабушка характера была сурового и сына своего — батьку Катькиного — не одобряла за то, что он «дите на бабу променял», и отвадила его от дома своего. А он, похоже, и рад был этому: дама с фаэтону — и волки сыты. К тому же жена его в качестве упрочения семьи быстро произвела на свет друг за другом двух пацанов, которых Катеринин папаша полюбил куда больше дочки, выросшей без его участия.

— Пусть спасибо скажет, что из детского дома ты ее вытащил! — любила повторять ему супруга, довольная тем, что муж охладел к девочке.

Так связь эта родственная незаметно усохла, как ветка сухого дерева сломалась. Обиженный на мать, Сергей Савченко на похороны пришел, но был как чужой. С Катей лишь двумя словами перекинулся, мол, как жизнь? «Нормально», — ответила она. Не склеился разговор. Поэтому и в голове у Катерины осталось, что в последний путь своего самого близкого человека она провожала одна. Собравшиеся на поминки немногочисленные знакомые бабы Шуры вспоминали ее добрым словом, обещали Катьку не забывать, говорили ей — «обращайся, ежели что — поможем!» Она согласно кивала, хотя знала, что ни к кому ни с чем не пойдет. Она рано стала взрослой. И если ее не сломал, как куклу, пьяный дядя Коля, то сейчас сломать ее было невозможно.

— Ау?! Ты где? — Леха Васильев помахал у нее перед носом, выводя Катю из состояния глубокой задумчивости. — Что случилось?

— Ничего, так, свое вспомнилось.

Катя встала из-за стола, чтобы отнести в раковину грязные тарелки. Он перехватил ее по дороге, отнял посуду, подтолкнул в сторону комнаты:

— Иди поваляйся, не надо тебе сейчас бродить. Как моя мама говорила: болезнь любит постель.

Катя побрела в комнату, шаркая тапками по вытертому линолеуму. В прихожей споткнулась о какие-то мешки.

— А это что? — спросила она.

Васильев выглянул из кухни:

— Ой, я и забыл вчера. Это тебе, — он вытер руки о край передника, взял большой пакет за уголки и вытряхнул из него куртку. — Твоя ведь, благодаря мне, в негодность пришла. Смотри, тебе нравится такая?

Курточка была симпатичная, похожая на ту, в которой Катька ходила. Только подобротней.

— Извини, но ночью лучше не нашел. — Васильев взял второй пакет и вытряхнул из него дюжину пакетов и коробочек. — А с этим вообще чума! Я колготки первый раз в жизни покупал! Спрашивать неудобно, вот и набрал разных — какие-нибудь подойдут.

Катерина не выдержала, рассмеялась хрипло:

— Какие-нибудь, наверно, подойдут, а остальные куда? — спросила она Леху Васильева.

— Ну, я не знаю… ну, отдашь кому-нибудь… Ну, в общем, не спрашивай меня, купил и купил…

Катерина собрала пакетики и коробочки назад в мешок, решив про себя — потом разберусь. Черт возьми, ей было приятно! Приятно, что он не забыл даже такую мелочь, как порванные колготки…

Катя с интересом посмотрела на Леху Васильева. Он был сейчас похож на «папу» из сказки «Три медведя» — Михайло Потапыча. Большой, в нелепом цветастом переднике, в разношенных Катерининых шлепанцах, которые налезли ему только на пальцы.

— Спасибо тебе, — сказала Катерина. — Только все это совсем необязательно было делать.

— Не бери в голову. К тому же мне это приятно было делать для тебя, и я… — он не закончил фразу, в кармане зазвенел мобильник. Васильев достал его, посмотрел на высветившийся номер, как-то мгновенно переменился в лице. Он кивнул Катерине, мол, подожди, я отвечу.

Она ушла в комнату и через приоткрытую дверь слышала, как он поздоровался с кем-то и отвечал на вопросы коротко: «да», «нет», «хорошо», «да» и «до связи!»

Катерина включила телевизор, чтобы он не подумал, что она подслушивает. На экране шла очередная серия какой-то новой стрелялки. Катерина рассеянно переключала каналы. Васильев договорил и бесшумно вошел в комнату. Он присел рядом с ней на диване, на котором в позе эмбриона провел эту странную ночь, и сказал:

— Мне нужно уехать.

Катя поймала себя на мысли, что ей очень не хочется его отпускать.

— И я не знаю, как оставить тебя одну, больную… — Леха, как ребенка, погладил ее по голове.

— Ну, что ты! Ты мне помог вчера, сегодня мне уже намного лучше, — сказала Катя. И спросила:

— А тебя… на работу… вызывают?

— Да. — Васильев кивнул.

— А ты… ты где работаешь? — снова спросила Катя.