Кира Буренина - Свет в твоем окне

Алиса оделась и поехала домой, решив не мучить себя пустыми мыслями. Занимаясь привычными домашними делами, она вдруг со страхом подумала о том, что с отъездом мамы она оказалась почти что сиротой и ей некуда прийти и поплакаться, если жизнь уж слишком крепко ударяет по голове. Единственное место, где можно отогреться душой, — квартира в доме напротив. Иногда Алиса спрашивала себя — а что, если бы она не решилась прийти в новогоднюю ночь к Богатыревым? Что бы изменилось? Она наверняка бы помирилась с Драгомировыми, они бы вместе справили Рождество, и дальше жизнь пошла своим чередом.

— Алиса, на вас лица нет, что случилось? Вы больны? — озабоченно спросила Ксения Александровна, пропуская Алису в прихожую.

— Небольшие неприятности на работе, только и всего. Никита, привет!

— И что за неприятности? — Никита пристально взглянул на Алису.

— Сегодня меня вызывал к себе наш хозяин. Странно, но пока я работала с авторами и дизайнерами, носилась по торговым точкам, я совершенно упустила из виду, что у нас есть хозяин. То есть я, конечно, помнила, что мы должны выйти на окупаемость, серьезные бизнесмены денег просто так на ветер бросать не станут. Но как добывать деньги, пока газета такая молодая?

Алиса вскочила с дивана и принялась расхаживать по комнате.

— Любую рекламу мы размещать не можем. Газета у нас семейная! А они о рекламе игорных домов толкуют!

— Сейчас будет ужин, — заглянула в комнату Ксения Александровна.

— Сомневаюсь, что в состоянии что-то проглотить, — пробормотала Алиса.

— Да расскажи все по порядку! — крикнул Никита. — И сядь, не мельтеши! Тебя что, вызывали с отчетом?

— Да, но оказалось, что он им совсем не нужен. — Алиса задохнулась от новой догадки. — Они уже все знали! И про книгу, и про «Дело для всех»!

— От кого?

— От кого-то в редакции.

— Кто-то преподнес им твои новости, но с дурной стороны, так?

— Да. — Алиса расстроенно взглянула на Никиту.

— И что теперь?

— Хозяин долго бушевал, что его денежки зря разбазариваются, что я непозволительно роскошно живу, плачу высокие гонорары и не думаю о рекламе.

Они замолчали, помогая Ксении Александровне накрыть на стол.

— И что будет дальше? — не вытерпел Никита, отщипнув кусочек хлеба.

— Мне дали время, чтобы я успела поправить дела. Но почему-то мне кажется, что у них все уже решено.

— Как это? — в один голос спросили мать и сын.

— Я думаю, у них кто-то есть на примете. Кто-то свой.

— Алиса, давай не будем об этом думать. Если они, как ты говоришь, что-то уже решили, то нам остается одно — ждать.

— Никита, но ведь мне по-настоящему больно! Больно от того, что меня не оценили, что против меня плетут интриги, в то время как я старалась сделать как лучше. Я работала на газету не ради собственного тщеславия, не ради необъятных и не сдерживаемых никакой цензурой газетных полос, мол, пишу что хочу! Я писала для людей, это раз.

— А два? — Никита искоса взглянул на нее.

— А во-вторых, я очень хотела, чтобы люди, работающие со мной, были довольны.

— Алиса, дорогая, — голос Никиты стал низким и чуть хрипловатым, — ты — редкий человек. Ты — ангел-хранитель для многих людей, просто они этого не замечают. Они пользуются твоей энергией, без стука вваливаются в твою душу, а ты не можешь сказать «нет». Нельзя так открываться людям. Мне даже страшно за тебя.

— Никита, не пугай Алису! — Мать строго посмотрела на сына.

— Да нет, я не то хотел сказать. Ты выглядишь сильной, сдержанной, контролирующей все и вся. А в душе…

— Не надо, — Алиса отложила вилку, — не лезь в мою душу.

— Я не поэтому! — испугался Никита и беспомощно взглянул на мать.

— И потому тоже не надо. Извините, Ксения Александровна, я сыта. — Алиса встала и отошла к окну.

Несколько секунд Никита смотрел на нее, с непонятной жалостью отмечая ее ровную спину, горделивую посадку головы, словно она бросала вызов его только что произнесенным словам. Возникла неловкая пауза.

Ксения Александровна выразительно постучала пальцем по виску и вышла из комнаты.

— Алиса, — произнес покаянно Никита, подходя к ней, — прости меня, я глупость брякнул.

— Нет, — она покачала головой, — самое печальное, что ты прав. И еще — я догадываюсь, кто заварил всю эту кашу.

Она обернулась к нему и подняла потемневшие от горя глаза. Казалось, что сердце разрывается у нее в груди. Никита раскрыл объятия, и Алиса шагнула в них, надеясь найти там облегчение своей боли.