Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

Странно, но Юля практически сразу согласилась оставить Олю с Фатихом на берегу. Мы пошли с ней вдоль кромки прибоя. Правда, время от времени приходилось обходить рыбаков с их удочками.

— Ты несправедлива к Оле. Если она иногда и обижает тебя, то это потому, что любит меня. Не можешь же ты запретить сестре любить своего брата. Это глупо. Она чудесный человек.

Юля посмотрела на меня таким же взглядом, как недавно смотрела и Оля, мол, гляньте, он сама наивность!

— Будь реалистом. И забудь на время о тех отношениях, которые возникли между нами.

— А разве что-то было? — усмехнулся я. — Мы даже не сказали друг другу ритуальных фраз, не говоря уже о том, что не провели и ночи в одной постели.

— Все еще впереди, если ты постараешься меня не разочаровать. Надеяться невредно. Не это сейчас главное.

— Ну да, как в анекдоте. Не до этого теперь, родина в опасности.

— Ты так наивен в самом деле или только притворяешься? — Юля резко повернулась ко мне.

С моря дул свежий ветер, трепал ее волосы. По здравом размышлении мне стоило обнять ее, прижать к себе, пробормотать пару милых глупостей, а потом мы залезли бы в море, оставив всю одежду на берегу. Но вместо этого нам приходилось обсуждать мою сестру, каких-то турок, думать о проблемах с полицией.

— Она, конечно, твоя сестра. Но это тебя и ослепляет. Поверь, со стороны некоторые вещи видны лучше. Большие деньги кому хочешь голову вскружат. За четверть «лимона» можно и родного брата продать. — Юля была предельно откровенна со мной.

— Как ты можешь так говорить? — возмутился я. — Да я ее всю жизнь знаю, и никогда…

— Ты подумай, чего это она нас с тобой гулять отправила, а сама с Фатихом шепчется. Ты раньше замечал у нее тягу к восточным мужчинам?

Замечание застало меня врасплох. Вопрос больших денег не так прост, как представляется на первый взгляд. Для каждого человека существует критическая сумма, после которой у него ломаются моральные устои. Можно прожить жизнь и не догадываться об этой верхней сумме только потому, что судьба не искушала, не подсовывала ее на блюдечке с голубой каемочкой. И насколько я помнил, моей сестре никогда не доводилось иметь возможность сорвать куш больше пяти тысяч баксов одновременно.

Вечернее солнце грело приятно. Ласковый бриз морщил воду в бухте, шелестел страничками легкомысленного детектива в цветастой обложке, захваченного мной из гостиничного номера. Фатих вопросительно взглянул сперва на меня, затем на книгу и, оценив утвердительный кивок, прочитал, смешно коверкая слова:

— «…здравствуй, дорогой дневник! А теперь я расскажу тебе, как убила своего третьего мужа. После того как я расчленила его тело в кабинке привокзального туалета, решила сбросить отрезанные части тела в канализацию. Но тут выяснилось, что это биотуалет. Я приуныла, но ненадолго, потому что…»

— Когда я вспоминаю ту странную рыжую тетку, мне почему-то сразу приходят на ум и не такие ужасы, — я жестом попросила Фатиха оставить чтение. — Порубить нас в воде лодочным винтом — это лучшее, на что мы могли рассчитывать!

— Ты никогда ее прежде не видела? — Наш молодой турецкий друг опасливо отложил книгу.

— Только на пляже три дня назад. Я тебе еще говорила — помнишь? Он еще обвинил меня в лесбиянстве…

— Лесбиянство — это что-то вроде феминизма? — наивно спросил Фатих.

— Можно сказать и так… Хотя на самом деле — куда хуже.

Апельсиновый диск солнца медленно смещался через лиловые горные вершины. Море врезалось в пляж зубчатой пеной. Пляж постепенно пустел. Посвежело, и я накинула на плечи полотенце.

— Фатих, нам надо срочно решать, что делать дальше, — молвила я с напором. — Время нашего отдыха в Анталье подходит к концу. У вас замечательная страна, но мы не можем сидеть тут вечно!

— Я понимаю, — молодой человек приподнялся на локте, и глаза его увлажнились. — Вы имеете в виду статуэтку?

— Вот именно. Никто из нас — ни я, ни Никита, ни Юля — не может получить премию, если просто так принесут Венеру Анталийскую в полицейский участок. Все мы под подозрением у усатого детектива. В случае чего нас мгновенно упрячут в каталажку.

— Не сомневаюсь, — поддакнул Фатих. — Посадить первых подвернувшихся русских куда проще, чем заниматься расследованием. Тем более что косвенные улики у них есть.

Солнце окончательно скрылось за горами. Делалось прохладно. Я быстро оделась и искоса взглянула на Фатиха. Он смотрел на меня доверительно, словно больной на платного врача. Его лицо туманилось выражением наивной веры в скорое обогащение.