Керриган Берн - Герцог с татуировкой дракона

Прежде она выражала этим надежду, а теперь – предостережение.

– Да, многое может произойти между сейчас и никогда. – Эш осушил поцелуем ее слезу, в которой были ни боль и ни печаль, но радость, надежда и страх потерять обретенное. – Но скорее закончится время, чем я перестану любить тебя.

– Верно, – вздохнула Лорелея.

Возможно ли это на самом деле? Могла ли ее любовь к нему и вправду вернуться не один раз, а стократно?

– Я люблю тебя, – прошептал Эш, прижимаясь губами к ее губам, пленяя ее мягкими движениями рта. – Меня могут отправить на другую сторону земли, и даже это будет не важно, потому что я всегда найду дорогу к тебе. Я выгравировал крылья из черного дерева на моей спине много лет назад, потому что я всегда был твоей птицей. Твоим супругом.

Теперь она поняла. На самом деле он никогда не был просто Грачом.

Он всегда был…

– Твоим Грачом.

Шесть месяцев спустя

– Милый, посмотри на этих красивых мужчин. – Лорелея сжала его руку, когда опустили трап, чтобы они могли сойти с парохода.

Эш нахмурился.

– Не гляди слишком пристально. Забыла, что мы все еще молодожены?

Ее веселый смех по-прежнему вызывал странную приятную щекотку у него в груди.

– Не волнуйся, дорогой, – успокоила его она. – Я просто нахожу это забавным, потому что издали эти люди больше напоминают не пэров, а пиратов: один – с повязкой на глазу, а другой – с металлической рукой. Картина будет полной, дай они мне деревянную ногу, а тебе – попугая.

Эш улыбнулся ей с безграничной терпеливостью.

– Пока мы гости герцога Тренвита и его леди-жены, я буду благодарен тебе, если ты не забудешь, что я больше не пират, – с надменной мелодраматичностью произнес он. – Я – его светлость Эштон Везерсток, герцог Кастель Доменико, граф де Лиони и де Верден, граф Саутборн и так далее и тому подобное.

– Как ваша жена, я, очевидно, должна находиться под глубоким впечатлением, тем не менее все эти громкие титулы кажутся мне понижением в должности по сравнению с Королем Морей. – Лорелея надула губы, дразня его.

– Нет. – Эш заправил выбившийся локон под ее дорожную шляпку кобальтового цвета. – Не рядом со мной.

Спускаясь по шаткому трапу, она опиралась на поддерживавшего ее супруга, чей грозный взгляд заставил бы замолчать всякого, кто осмелился надсмехаться над тем, как медленно она ходит.

Едва коснувшись твердой земли, Лорелея попала в протянутые руки Фары Блэквелл, представившей ей леди Имоджен, герцогиню Тренвит.

– Ваша светлость, – приветствовал его Блэквелл, и Эш не мог не отдать должное старому другу, с каждым разом произносившему его титул все серьезнее. – Разрешите мне представить его светлость Колина Толмеджа, герцога Тренвита.

Они обменивались любезностями, как будто все окружающее общество не сверлило их взглядами.

– Я обязан вам и вашей жене, леди Имоджен, за то, что вы согласились воспользоваться вашими связями в Королевской больнице Святой Маргариты для рассмотрения истории болезни Лорелеи, – произнес Эш, когда мужчины встали позади своих дам, и все замедлили шаг, дабы не опередить Лорелею.

В последнее время ей становилось все хуже, она ходила все медленнее, и ее терзали сильные боли. Случались особенно тяжелые дни, как сегодня, когда она вынуждена была прибегать к трости, если вообще могла ходить.

Каждый раз, когда она вздрагивала, у Эша умирала часть души. Он без колебаний дал бы ей силы, здоровье или хотя бы принял на себя толику ее боли, будь это возможно.

Тренвит, необычайно высокий бронзовый Адонис с грозным выражением лица, относился к леди Тренвит с равным уважением и почтением.

– Страдай так Имоджен, чудо мне требовалось бы не менее отчаянно.

Мужчины шли за женами к роскошным экипажам, молча любуясь тремя необыкновенными красавицами.

Фара облачилась в кроваво-красный бархат, отделанный черным, заставлявший сверкать ее роскошные белокурые локоны.

Лорелея предпочитала кобальт, идущий сапфирам ее трости и, разумеется, глаз. Эш смотрел на модный шиньон, в который она заплела золотые кудри, не желая брать в это путешествие горничную.

Имоджен была гибкой красавицей с открытым, выразительным лицом и гладкими рыжеватыми волосами. Она излучала умиротворяющее спокойствие, и, судя по характеру ее мужа, героя войны, была ему просто необходима.

Неудивительно, что бредущие позади них Эш, Блэквелл и Тренвит невольно казались мрачными статуями, когда толкались, подтрунивали друг над другом как давно не видевшиеся друзья, не думая, сколько внимания, как мужского, так женского, привлекли столь ошеломляюще прекрасные леди.