Нелли Осипова - Вторая молодость любви

— Погоди, посиди со мной, мы ведь так давно не виделись. Прежде ты не боялась меня, отчего же испугалась сейчас? — Он взял ее за руку, пытаясь удержать. — Давай поговорим.

Танька выдернула руку, хотела уйти, но передумала: раз уж он нашел ее, то будет приходить снова и снова. Лучше сейчас поставить все точки над «i».

Она тяжело опустилась на скамью, не глядя на него, спросила:

— О чем ты хочешь поговорить?

— О нас с тобой и о нашем ребенке.

— Ты, видимо, не в ладах с местоимениями, опять ошибся: ребенок не наш, а мой. Я не стану говорить с тобой о моем ребенке.

— Таня, Танечка, ты все забыла? Нам же было так хорошо вдвоем.

— Не вдвоем, а втроем. Ты не сосчитал Вику.

— Она дура! Я с ней разойдусь.

— Это ваши проблемы, не надо меня грузить ими. Давай на этом закончим, — стараясь быть спокойной, сказала Таня.

— А ребенок? Как с ним быть? Хочешь, чтоб про него говорили «безотцовщина»?

— Почему проблемы моего ребенка так волнуют тебя? Чего ты хочешь? Можешь объяснить конкретно? — занервничала Таня.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — решительно заявил Михаил.

— Не смешно.

— Я говорю серьезно.

— Послушай, не пытайся повернуть все с ног на голову. Да, мы какое-то время были близки, но любовь между нами так и не возникла — ты ни разу не сказал, что любишь меня, так же как и я тебе. Назовем все своими именами: это было недолгое сожительство — и все.

— Ты стала циничной, — заметил Михаил.

— Я стала взрослой.

— Ты не можешь решать судьбу ребенка одна, в таком вопросе должно быть два мнения — и женщины, и мужчины. Я тебе когда-то это уже говорил.

Таня не выдержала, повысила голос:

— Что же ты не решал его судьбу раньше? Ты уклонился, обманул и исчез, а вместо себя прислал свою жену с мерзким, чудовищным предложением. Ты не смеешь обвинять меня в цинизме, не смеешь! Ты дважды предал и меня, и ребенка!

— Неправда, я тебя не предавал, просто должен был уехать, — пытался оправдаться Михаил.

— Ты обещал встретиться со мной через две недели и все вместе обговорить. На самом деле трусливо отсиживался дома, в Москве, предоставив мне самой выкручиваться, а уехал значительно позже. Тогда предал нас в первый раз, а второй раз, когда рассказал этой вульгарной женщине о нас. Если и было между нами что-то хорошее, то оно все давно растоптано и умерло.

— Ты не имеешь права так разговаривать со мной! Это мой ребенок, и я тоже волен решать его судьбу!

— Откуда ты знаешь, что это твой ребенок? Кто тебе сказал такую глупость? Тебе же объяснили, когда ты пьяный явился в клинику, что я пошутила.

— Хороши у тебя шуточки! Только я знаю точно, что это, — он указал на Танин живот, — мой ребенок. Девочка, моя вкусная, сладкая девочка, я же первый у тебя…

— После первого был второй, и третий, и… — Таня не договорила, потому что Михаил вскочил и залепил ей пощечину.

В то же мгновение проходивший мимо молодой лейтенант, увидев эту сцену, подбежал и заломил руку каскадеру. Тот от неожиданности растерялся, но быстро опомнился, и завязалась драка.

Таня сидела, держась за щеку, хотя пощечина не причинила ей особой боли, но все произошло так стремительно, что она застыла в изумлении и некотором страхе.

Как водится на Руси, в одну минуту у почти безлюдного пруда образовалась небольшая толпа, раздались угрозы, возгласы, подначки, посыпались вопросы любопытствующих. Кто-то успел позвонить по сотовому, даже не разобравшись в ситуации, и правильно: раз драка — зови милицию.

И милиция, которую порой не дозовешься, довольно быстро прибыла к пруду в лице одного младшего лейтенанта и одного капитана. Они вышли из «жигуленка», немедленно разняли дерущихся и усадили в машину на заднее сиденье.

Таня подошла к капитану милиции и сказала, что она тоже поедет с ними в отделение.

— Нет, гражданка, — заявил служитель закона, — в вашем положении нет необходимости ехать.

— Именно мне и следует ехать, потому что я — свидетель происшествия.

— А я вам говорю — не нужно! — приказным тоном распорядился капитан.

Таня решительно встала перед машиной и объявила:

— Вам придется взять меня с собой, иначе вы не уедете.

— Да не связывайся ты с беременной бабой, — сказал младший лейтенант капитану, — хочет — пусть едет.

Таня открыла дверцу и уселась на переднее сиденье.

— Дамочка, — возмутился капитан, — это, между прочим, мое место.

— Не хотите же вы, чтобы я села между этими мужчинами, — с брезгливостью сказала Таня.