Нелли Осипова - Вторая молодость любви

Увидев Лильку, Леха вскочил, подошел к ней, смущаясь, стал оправдываться:

— Я как раз собирался спуститься вниз. Мы тут увлеклись, прости. Знакомься — это Ира, а это Андрей.

— Можно, я послушаю ваши шуточки? — спросила Лиля.

— Нужно! — воскликнул Андрей. — Нам требуется свежая голова, потому что мы начинаем терять критерий — что смешно, а что не очень.

— Судя по вашему смеху — все очень смешно, — заметила Лиля.

— Мы собираем смешные объявления, — пояснила Ира.

— Как Задорнов?

— Почти. Вот послушай: объявление на женском парикмахерском салоне — «Апофеоз красоты». Как тебе?

— Ну, это вы придумали, — засмеялась Лилька.

— Клянусь, — воскликнула Ира, — сама видела, могу даже адрес дать!

— А я могу вам подбросить еще одно объявление, которое прочитала прямо здесь, на Танькином подъезде, пока ждала Леху, — крупными буквами написано: «ИСХУДАТЬ!» Не похудеть, как пишут все, а именно исхудать.

— Ой, это же можно спеть, как арию Полины из «Пиковой дамы», — бросилась фантазировать Ира. — Помните, она поет: «Ах, истомилась, устала я…» Послушайте, как это прозвучит в новой, нашей, редакции: «Ах, исхудала, устала я, ночью и днем все об одном…» — тоненьким голоском, фальшивя, пропела Ира. — Ну как? Годится?

— Сойдет, — снисходительно заметил Леха.

Сашенька решила приготовить ребятам ужин, чтобы они посидели подольше, поговорили, пусть пробежавшая между девочками кошка исчезнет, растворится в общей беседе, в новых знакомствах, остроумных придумках. Господи, какая ерунда вся эта история в консультации! Вот что для нее важно — чтобы дома у нее все было наполнено сердечным теплом и участием. Она принялась сооружать салат, нарезать бутерброды, зная точно, что Митя сегодня придет поздно и уже сытый: вечером предстоял грандиозный банкет по поводу юбилея их главврача, на который тот как ни в чем не бывало пригласил и Дмитрия. На домашнем совете решили, что нужно идти, не обострять и дальше отношений.

Вопреки Сашенькиным планам, Митя вернулся довольно рано. Ни следа хорошего настроения, ни выражения сытости на лице, что обычно не оставалось незамеченным женой, на сей раз Саша не углядела. Вопросов задавать не стала, обняла мужа, спросила:

— Будем ужинать одни или со всей компанией? Там Татоша с ребятами и Лилька — они, слава Богу, помирились…

— Сашенька, солнышко, прости меня, идиота нескладного, но, кажется, я остался без работы, — перебил жену Дмитрий.

Сашенька, словно этого и ждала, вдруг залилась веселым смехом, да таким заразительным, что Дмитрий не удержался и тоже засмеялся, потом это беспричинное веселье перешло в безудержный хохот. Супруги так расходились, что на кухню заглянула Татоша:

— Что это с вами? Что происходит?

— По-твоему, только вам разрешено придумывать всякие хохмы, да порой еще и сомнительного качества? У нас тоже есть веская причина погоготать, — отозвался отец.

— Ну так поделитесь, — полюбопытствовала Татьяна.

— Вот разойдутся твои остряки, тогда и расскажу. — Дмитрий устало опустился на стул и стал пощипывать недорезанный салат.

— Нет, мои дорогие, я не выдержу, выкладывайте сейчас, — требовательно заявила Татьяна.

— Собственно, сюжет и фабула заключены в трех слова: я остался без работы, — проговорил с набитым ртом Дмитрий.

— Ха-ха, считаешь, что удачно сострил? А чего мама-то смеется?

— Это я и сам пока не выяснил, — пожал плечами Дмитрий и вдруг задумался: — А правда, чего ты, солнышко, расхохоталась?

— Так ведь и я осталась без работы. Ну, не совсем, но без «художественной штопки». Это точно.

— A-а… это хорошо, это я приветствую, — устало заключил Дмитрий.

— Ладно, иди к ребятам, вот вынеси бутерброды и организуй чай. Потом, потом поговорим, — обратилась Сашенька к дочери.

Танька подхватила поднос и пошла хозяйничать в гостиную.

— Митя, — тихо спросила, усаживаясь рядом с мужем, Сашенька, — что ты имел в виду? Ты не пошел на банкет? Нахамил? Разругался из-за Германии?

— Ну что ты, Сашенька, право, словно не знаешь меня. Разве я мог себе позволить что-нибудь из перечисленного тобой?

— Тогда по какому праву…

— Вот за эту праведность я и люблю тебя, а так… ничего особенного: ни идей, ни чувства юмора… одни хохотушки…

— Ах ты, зазнайка! Что ты себе вообразил? — накинулась шутливо на мужа Сашенька.

— Ну слушай, пока ребенок там пыжится в остроумии. На банкет я, конечно же, пошел. Был в меру приветлив, любезен — словом, комильфо, как говорят французы. Собрали денег, купили ему какую-то дребедень, которую порядочный человек тут же и передарит другому, поднесли, достойнейший из нас произнес достойные слова, и дело уже шло к вожделенной трапезе, когда этот оголтелый поборник традиционной сексуальной ориентации вдруг обращается ко мне таким вот слащаво-дружеским тоном. — Митя попытался изобразить главврача: — «Я ждал от вас привычных стихов, Дмитрий Андреевич, не стоило нарушать нашу многолетнюю традицию».