Юлия Харченко - Между крестом и полумесяцем

— Как ты? — спросила случайная знакомая.

— Нормально.

— Я помню, как ты плакала.

— Разве это удивительно? — спросила Марием, испытующе глядя на девушку и пытаясь угадать, кто она такая и почему пришла на похороны мужа.

— Для меня удивительно, — ответила девушка, нагло глядя в глаза Марием. Затем она продолжила: — Я знаю все о ваших отношениях с Тони. И о том, что ты ушла от него.

— Кто ты такая? — резко спросила Марием.

— Его любимая девушка, — с вызовом ответила та. — Я знала Антониуса давно. Я живу в соседнем доме от того дома, где он… жил. Я была с ним на всех демонстрациях. Я видела его каждый день, встречалась с ним. Перед тем, как его убили, он накричал на меня и отправил меня домой, и я жалею, что не была с ним до последней минуты… Секунды… Я… любила его. И сейчас люблю. А где была ты? Ты, так называемая жена?

Марием остолбенела. Она не ожидала такого поворота событий и теперь не знала, что сказать. Тем не менее, дерзко взглянув в наглые глаза соперницы, она бросила:

— Ты уничтожила добрую память о моем муже.

И отошла. Девушка стояла на остановке, что-то кричала ей вслед, но Марием отошла слишком далеко, чтобы это слышать. Она остановила такси и, сев на заднее сидение, прокручивала в мыслях слова, которые произнесла: «Добрая… память». Была ли память доброй? Помнила ли Марием что-то хорошее и доброе о своем муже? «Вряд ли!» — пронеслось в ее голове. «Ничего хорошего», — дополнила следующая мысль. «Может, он никогда не любил меня и не принадлежал мне, а женился только потому, что его семья хотела этого? Может, это я сделала его несчастным?» Потом возникла другая мысль: «Почему он приезжал ко мне? Может, это Сусу его просила?» И последняя мысль о нем: «Я дарю его ей. Той, которая до сих пор любит его. Я дарю ей своего мужа. Дарю ей всего его вместе со всеми моими воспоминаниями. Со всей болью».

Она остановила такси прямо на мосту. Вышла, подошла к металлической ограде и во весь голос крикнула:

— Прощай, Антониус!

Александрия — крупный портовый и курортный город, растянувшийся вдоль берега Средиземного моря, поразил Марием своим великолепием. Она взглянула на роскошную мечеть, самую большую мечеть города, и ахнула.

— Ботрос, смотри, какая она красивая!

Марием смотрела в сторону мечети Абу-эль-Аббаса. Ботрос потянул ее дальше.

— Марием, мы не успеем!

— Ботрос, до восьми вечера еще целых полдня.

— Точно в восемь?

— Я узнавала. Рейс на Нью-Йорк сегодня только один.

Ботрос ошарашено взглянул на сестру:

— Питер не знает, что мы здесь?

Марием отвернулась в сторону мечети и начала разглядывать ее.

— Идем в парк, пожалуйста. Такой красивый парк. Смотри, там есть скамейки. Ботрос, я так устала!

Ботрос поплелся за сестрой.

— Марием, почему ты не позвонила Питеру?

— Не хочу выглядеть глупо.

— А если мы будем гоняться за ним по всему аэропорту, это будет не глупо?

— Нет, — Марием подошла к первой раскидистой пальме и обхватила руками ее широкий ствол. — Пальмы! Пальмы! Как я люблю вас! Как мне вас не хватало!

— Марием, поехали домой!

— Ботрос! Если хочешь, езжай!

— Марием, ты делаешь ошибку!

Марием смерила его серьезным взглядом и ответила:

— Ошибку делает тот, кто ничего не делает, — затем она подбежала к нему и обняла. — Я так люблю тебя, братишка! Ты у меня такой… взрослый… серьезный.

— И я тебя люблю.

— Я знаю! Если бы ты не любил сестренку, ты бы не поехал с ней Бог весть куда и не перенес бы из-за нее помолвку! Я очень хочу кушать. А вон там, смотри, продают мидии.

— Фи, терпеть их не могу.

— Когда же ты изменишься? Ты когда в последний раз ел их?

— Не помню. Никогда.

— И не хочешь попробовать? — Марием, окрыленная, подбежала к открытой лавке в конце парка, где продавались мидии. Протянув деньги продавцу, спросила брата: — Точно не хочешь?

— Я же сказал нет!

— Если ты никогда не ел их, тогда почему не хочешь попробовать? Может, они тебе понравятся.

— Мне уже не нравится, как они выглядят. Фу!

— Какой там взрослый! Старше меня на три года, а ведешь себя, как маленький ребенок. Ты будешь ходить голодный?

— Куплю в бистро хауоуши, не переживай. Давно хотел попробовать настоящие, александрийские.

Марием села на скамейку и стала есть мидии.

— Смотри, там целая улица аттракционов! Идем туда!

— Доешь сначала, — пробурчал уставший брат.

Марием запихнула оставшиеся мидии в рот и невнятно сказала:

— Ладно, идем лучше к морю.