Юлия Харченко - Между крестом и полумесяцем

— Марием, поговори со мной, милая. Расскажи, что у тебя на душе?

Девушка молчала, тупо уставившись в свои ладони.

— Марием, девочка моя!

Девушка продолжала молчать. Ее мобильный телефон звонил уже длительное время, но она, казалось, не слышала его. Звонки прекратились, пришло сообщение. Оно сразу высветилось на дисплее телефона, и краешком глаза она увидела: «Марием, я только узнал через общих знакомых, что случилось с Антониусом. Прости за то, что был эгоистом и навязывал свои чувства. Прости». Ей было безразлично. Она не хотела отвечать. Она даже не знала, что в тот момент чувствовала к Питеру.

— Марием!

Подошла Дина и спросила ее о том, хочет ли она простится со своим мужем, но заметив отрешенный взгляд дочери, взяла ее руки в свои, погладила. Дина плакала. Крупные горячие слезы падали на руку Марием. Почувствовав их, она повернулась в сторону матери и посмотрела как будто сквозь нее, затем закрыла глаза.

— Марием! Марием! — кричала Дина. Виктор взял в руки запястье девушки и прощупал пульс. Он был очень слабым. Девушка открыла глаза и взглянула на мать.

— Мама, — прошептала она. — Мамочка, что же мы будем делать теперь?

— Марием, милая, ты еще слишком молода.

— Мама, — прошептала она. — Ты знаешь, ведь это я виновата. Я ведь могла спасти его, мамочка.

Марием разрыдалась.

— Поплачь, девочка моя, тебе станет легче, — сказала Дина и обхватила ее голову.

— Марием, ты не должна так думать! Ты не виновата. Никто не виноват. Ты же знаешь Антониуса. Он делал то, что хотел, и никогда никого не слушал, — сказал Виктор.

— Дядя, я знаю, я могла спасти его. Я знаю, дядя, — девушка рыдала еще сильнее.

Виктор вышел из машины и крикнул толпе:

— У кого-нибудь есть успокоительное?

Какая-то девушка принесла ему пластинку таблеток. Виктор вытащил одну таблетку, налил воды в стакан и протянул все Марием. Девушка жадно выпила воду.

— Марием, ты ела сегодня хоть что-нибудь? — спросил Виктор.

Дина повернулась к брату и ответила:

— Она ничего не ест уже два дня. Ничего не ела. Я ей носила еду в комнату, она совсем не хочет.

Мужчины выносили гроб из здания морга. Сусу шла, вцепившись в руку мужа, и рыдала.

— Нет у меня больше никого. Нет моего сына. Мой мальчик!

Она догнала гроб и крикнула:

— Уйдите, оставьте меня с моим мальчиком.

Дина побежала к сестре, обняла ее и отвела в сторону.

— Оставь, — кричала потерявшая разум от горя мать.

— Сусу, идем.

Сусу отталкивала сестру.

— Сухэр! — шептала Дина сестре. — Идем. Идем, сядешь.

— Дина, больше нет его! — кричала женщина.

— Сусу, нам надо в церковь ехать. Священник ждет. Сейчас будет отпевание. Идем, идем.

Дина оттащила сестру в сторону и усадила в машину. Дина встретилась взглядом с Сусу. Минуту женщины смотрели друг на друга, как будто изучая. Марием хотела попросить прощения у свекрови за то, что могла сделать, и не сделала, но Сусу перебила девушку.

— Прости, — сказала она. — Прости, девочка.

— Бог простит. И вы простите меня, тетя. Женщины обнялись.

Все молча ехали на отпевание. Потом втроем они вошли в церковь и вместе молились за спасение души Антониуса. После снова сели вместе в машине Виктора. Проезжая уже за чертой города мусульманские кладбища, направляясь в сторону места, где покоятся христиане, женщины держались за руки и просили друг у друга прощения. Марием, глядя на склепы мусульман, пыталась взять себя в руки. Сусу тоже старалась успокоиться. Проехав еще несколько километров, Виктор поставил машину возле центральных ворот. Он помог женщинам выйти из машины. Возле склепа их ждал сотрудник кладбища, чтобы начать церемонию.

Прошло три месяца. Марием сидела на диване и смотрела фильм. Рядом, на широком кресле, уютно устроилась Сусу и вязала носки. Дина накладывала в расставленные Ботросом тарелки роа с мясом и разливала в высокие мисочки молохею.

— Мама, где махши и салат? — спросил Ботрос.

— Ой, забыла, — ответила Дина и поспешила вернуться на кухню.

Она принесла большую кастрюлю с рисом, завернутым в виноградные листья, и поставила на стол салат. Сусу уже три месяца жила с сестрой и ее детьми, а муж Сусу, Хани, иногда приходил на ужин. И сегодня все снова ждали его. Почти вся семья была в сборе. Боль утраты объединила женщин. Они смогли простить друг другу все ошибки и нанесенные обиды, и теперь с чистой душой и совестью наслаждались чувством семейности, какого-то необычного единства. Они вспоминали родных и близких, которых потеряли, и теперь делили это горе утрат вместе, как одна большая семья, родные люди. Конечно, Сусу была очень слаба и плоха после потери сына. Сердце сильно болело, а месяц назад у нее случился инфаркт. Слава Богу, врачи поставили ее на ноги, и Дина сейчас ухаживала за ней.