Юлия Харченко - Между крестом и полумесяцем

— Прости меня! — взмолился он.

Его волосы заметно отросли, пряди падали на лоб, закрывая правый глаз. Он заметно похудел, лицо осунулось. Челюсть казалась более тяжелой. От глупого мальчишки осталась только глупость. Марием разглядывала его, такого непохожего на того Антониуса, которого знала ранее.

— Бог простит, — сказала она. — Я давно простила.

— Давай попробуем…

— Нет, никогда! Лучше останусь одна! Никогда не вернусь к тебе! — сказала Марием. Обойдя машину, она запрыгнула в отъезжавшую маршрутку.

Переполненная маршрутка неслась с бешеной скоростью через весь город. Проехав грязные трущобы, трясясь и издавая грозный звон, машина уже проезжала серые строения высотных домов, окруженных длинными пальмами. Из грязного окошка уже можно было разглядеть центр. Там, вдалеке, проступали острые пики мечетей восточного дворца, расположенного вокруг огромного базара Хан-эль-Халили. Марием приготовилась выпрыгнуть, но кто-то коснулся ее запястья и задержал на нем руку.

Марием была уже не той робкой девочкой, она резко стряхнула руку обидчика и повернулась, чтобы посмотреть на него. Это был черный худой мужчина. Он улыбнулся, когда она взглянула на него. Его улыбка была омерзительной, его полубеззубый рот жадно приоткрывался. Казалось, сейчас язык выпадет и на подбородок потечет слюна. Марием подумала, что это, должно быть, один из преступников, бежавших из тюрьмы. Она резко отвернулась и, выпрыгнув из маршрутки, побежала в сторону базара. Добежав до него, она оглянулась и увидела этого уродца, пялящегося прямо на нее и идущего вслед за ней. Она бросилась прочь, наугад петляя между узкими улочками восточного рынка.

Марием бежала, разбивая ноги о частые лавочки. Замотанные торговки с корзинами на головах ругались и плевались в ее сторону. Запах пряностей и масел пьянил ее, но она бежала дальше и дальше. Сотни кованых восточных ламп перегораживали девушке дорогу и она, свернув на соседнюю улочку, оглянулась назад. Уродца не было. Но его сверлящий, похотливый взгляд, врезавшись в память перепуганной Марием, не давал остановиться. Она бежала дальше по следующей улочке базара, натыкаясь на самодельные прилавки из ящиков, на которых лежали фрукты и овощи. Зацепив корзину, Марием упала на землю, а лепестки каркаде, как будто утешая, кружились над ней, опускаясь ей на ноги. Она поднялась и побежала дальше. Добежав до конца очередной улочки, остановилась и горько заплакала. Телефонный звонок, раздавшийся из сумочки, напугал ее.

— Алло! — крикнула она, не посмотрев, кто звонит.

— Марием!

— Привет. Ой, прости, Питер, — сказала она и заплакала.

— Ты плачешь? Что случилось? — сказал Питер.

Марием села прямо на песчаную дорогу, не заботясь о своих уже испорченных новых брюках.

— Ничего, — ответила она.

— Нет, что-то случилось, если ты плачешь.

Марием зарыдала в голос.

— Здесь… мужчина…

— Какой мужчина, что случилось?

Марием попыталась успокоиться, но вместо этого стала истерически хватать воздух.

— Что случилось? Мне приехать?

— Нет! — воскликнула Марием.

— Тогда говори, что случилось? — кричал обеспокоенный Питер.

Марием достала теплую бутылку воды из сумки и сделала глоток. Теперь ей удалось взять себя в руки и успокоиться.

— Я выходила из маршрутки, за мной шел мужчина. У него такой страшный, злобный вид. Он такой… такой… Он шел за мной.

— Где ты?

— Я на Хан-эль-Халили. Шла на собеседование, — ответила Марием.

Питер успокоился.

— Не волнуйся, там много людей. Иди к торговым рядам и стань возле лавки, где торгуют женщины. Чтобы их было несколько. И стой. Успокойся. Хочешь, я приеду?

— Нет! Не приезжай! — взмолилась Марием. Она знает, что не выдержит. Она не должна его видеть. Ведь она так любит его.

— Мы говорили с тобой об этом. Мы можем быть просто друзьями.

— Мы и есть друзья.

— Да, мы и есть друзья, — повторил Питер.

— Но приезжать не нужно, — сказала она, на этот раз спокойнее.

— Хорошо. Ты можешь попросить кого-то забрать тебя?

— Да, — ответила Марием. Она вспомнила про предложение Антониуса подвезти ее, может, он согласился бы забрать. Но потом подумала о Ботросе.

— Ты успокоилась?

— Да, Питер.

— Не клади трубку, пока не найдешь лавку с женщинами. Расскажи, как проходил твой день до этого?

— Антониус приехал. Стоял, ждал под домом, когда я выйду.

— Что он еще от тебя хочет? — спросил рассерженный Питер.

— Он просил прощения. Просил меня вернуться к нему.