Анна Волошина - Чертополох в хрустальной вазе

Темный гранитный памятник над могилой, аккуратная кованая оградка, вазон с бархатистыми цветами, потускневшая от весенних дождей золотистая лента венка. «1.03.1972—20.04.2006». Легкий ветерок игриво перебирал нежные листочки молодого деревца, птицы на столике за соседней оградкой устроили шумную возню из-за остатков поминального кекса… Высокий, широкоплечий, с чуть тронутыми сединой темными волосами мужчина наклонился над могильной плитой, смахнул с лица прилипший крошечный листочек, а может, то была нечаянная слеза. Затем выпрямился, быстро перекрестился и пошел прочь по узкой тропинке между ровными рядами могил. Если бы кто увидел выражение его лица, был бы удивлен: мужчина усмехался, а в серых глазах вспыхивали озорные мальчишеские искорки. И были у человека причины для такого настроения, неподобающего печальному месту: кому еще доводилось постоять над собственной могилой?! Однако на кладбище не было больше ни души. Ни удивиться, ни вознегодовать при виде улыбки на лице мужчины было некому.

Утро было ярким, солнечным, обещающим. Казалось, наступающий день может принести только добрые события и вести. Однако Кирилл в последнее время не слишком доверял оптимистическим прогнозам: в жизни словно что-то разладилось незаметно для него самого. Трещина в их с Оксаной отношениях расползалась и вглубь, и вширь, постепенно становясь пугающей пропастью. Теперь уже трудно поверить, что совсем недавно в их общем доме было и тепло, и доверие.

Вспомнилось, что всего год назад жена воспринимала его деловые поездки на два-три дня как трагедию. Глаза Оксаны наполнялись слезами, губы дрожали, голос срывался. И не было женщины счастливее ее, когда он возвращался домой, уставший и стосковавшийся по теплу ее рук.

Все ушло, остались лишь воспоминания.

Кирилл вздохнул, захлопнул блокнот и подошел к широкому, во всю стену кабинета, окну. Несмелое еще весеннее солнце ласково пригревало отощавших за зиму воробьишек: серые шумные комочки перьев суетились вокруг большого куска булки. Толстый рыжий кот лениво наблюдал за крикливыми и вздорными, но вполне съедобными существами. Охотиться котяра не собирался, видно, был сыт и вполне доволен жизнью.

Чуть дальше, на подсохшей от растаявшего снега скамейке пристроилась юная парочка. Смешливая невысокая девчушка с деланым недовольством что-то выговаривала молодому человеку. Но время от времени она, видимо, не выдерживала взятого тона и звонко смеялась, прижав ладошки к груди. Затем «суровая» речь возобновлялась. «Вот и мы с Оксаной всего только два года назад так же говорили друг другу милые глупости, не замечая никого вокруг. Совсем как эти юнцы». Кирилл передернул плечами, словно стряхивая непрошеные воспоминания. Что толку в них!

Он резко отвернулся от окна и медленно, бесцельно прошелся по кабинету. Стол был завален бумагами, отчетами из магазинов — и все они требовали его внимания: в делах тоже не все шло гладко. Продажи в последнее время сильно упали, была упущена крупная партия пластиковых панелей по очень выгодным ценам. Возникла какая-то странная проблема с платежами. Пока Олег, его компаньон и приятель, разобрался, товар ушел.

Желания работать, однако, не было ни малейшего. Когда приходит темная полоса, она накрывает все сразу: и жизнь и работу. Хорошо, что у него есть Олег — не только незаменимый коммерческий директор и верный помощник, но и очень чуткий товарищ.

Наверное, нужно немного отдохнуть, поехать с Оксаной в красивые места, к теплому морю — туда, где давно уже лето…

Снова все возвращается к Оксане. Почему, черт возьми, из веселой уравновешенной девушки она вдруг превратилась в раздражительную женщину с тревожным лицом? И только красива по-прежнему, как и в те дни, когда они познакомились.

В чем вина самого Кирилла, если она есть? Наверное, нужно было позволить ей работать, хотя ему совсем этого не хотелось, а она не слишком настаивала. И на людях следовало с нею бывать чаще, дела все равно никогда не кончаются…

Внезапно его размышления были прерваны шумом, донесшимся из приемной. Затем дверь распахнулась, пропустив внутрь кабинета Ольгу Артюхину, самого надежного главного бухгалтера и финансового консультанта с тех пор, когда он купил первую партию товара и открыл единственный тогда небольшой магазин. Сейчас Ольга была явно не в духе: глаза ее гневно сверкали, лицо раскраснелось, в правой руке она держала лист бумаги, со странной брезгливостью отстраняя его как можно дальше от себя. Быстрыми решительными шагами она пересекла кабинет и с видимым облегчением бросила листок на стол.