Татьяна Поликарпова - Женщины в лесу

— Мисс! Мисс! — Кис обрадовался. — Знаешь, ведь есть такой фильм «Мистер Питкин в тылу врага»! Это английская фамилия. А у нас будет мисс Питкин!

— Вот именно — в тылу врага! — печально сказала Хозяйка.

Видя, как быстро растет цыпленок, она все чаще задумывалась, что придется им предпринять, когда станет он взрослой птицей. Ладно, если это будет курица: она хоть не кукарекает.

Только Питкин не знал сомнений и не ведал предчувствий. Подрастая, он все больше удивлял родных и близких знанием разных куриных законов и обычаев. Никто не мог научить его этому, не от кого было и самому научиться, а Питкин был образован, будто закончил куриную академию!

Однажды Хозяйка и Кис обедали, и Питкин тоже вскочил на табурет возле стола. Нечаянно Кис поперхнулся и, откашливаясь, издал какой-то гортанный звук — не то «к-х-рр», не то «к-а-хр». Такой глубоко горловой, скрипучий странный звук. И вдруг Питкина с табуретки словно ветром сдуло! Да как! Он шмякнулся на пол и со всех ног, вытянув шею и вытаращив глаза (если только можно еще вытаращить такие абсолютно круглые глаза), бросился в угол за плиту.

Сначала Кис и Хозяйка подумали, что цыпленка испугал громкий возглас Киса. Но нет, было что-то другое: просто вспугнутый, он отпрыгивал, отбегал, а сейчас весь его вид и поведение выражали смертельный ужас, панику! Сунувшись за плиту, Питкин замер там, будто окоченел, прижавшись к полу, втянув голову в плечи. И тут, глядя на него, Хозяйка вспомнила! Вспомнила, как наяву увидела: деревенская муравчатая улица, клушка, заботливо покряхтывая, водит цыплят. И вдруг в небе темная тень — коршун! Тогда, прицелившись в него, в небо, своим желтым глазом, встопорщив все перья и став в два раза больше, курица-клушка издает резкий скрипуче-гортанный крик: «К-х-а-рр!» Услышав этот сигнал, цыплята, словно горсть гороха, брошенная оземь сильной рукой, брызжут в разные стороны: кто под забор, кто под сруб колодца, кто под завалинку, кочку. И все замирают точно так, как сейчас Питкин: втянув голову в плечи, прижавшись плотно к земле. Когда опасность минует, клушка подает сигнал отбоя: ласково квохчет, созывая цыплят.

Хозяйка вспомнила тон и тембр того куриного сигнала опасности: да, очень похоже на возглас поперхнувшегося Киса!

Немного погодя, когда Питкин уже успокоился, Хозяйка нарочно сказала по-куриному: «К-х-а-рр!» И Питкин снова пришел в ужас и побежал прятаться!

— Интересно, — сказала задумчиво Хозяйка, — сколько его бабушек, пра- и прапрабабушек, дедов и прадедов вывелось в инкубаторе…

— А что? — спросил Кис.

— А то, что вряд ли кто-нибудь из них слышал этот сигнал. А вот память о нем не исчезла. Конечно, это уже и не память — это инстинкт, — объяснила она Кису. — Так называется это свойство — знать и уметь то, чему тебя не учили, о чем ты не знаешь, но знали и умели тысячи твоих предков и передали своим потомкам по наследству. Ну, как умение махать крыльями или искать корм, рыться в земле. Но в этом хоть потребность есть. А память об угрозе… Которая уж давно и не грозит…

— Да-а! — позавидовал Кис Питкину. — Хорошо устроились! Не то что мы, люди. У нас ходить — и то надо учиться! А уж читать! Писать! Нет чтобы все по наследству передать своему сыночку!! Как взял бы в руки карандаш, так и пошел шпарить без ошибки! Без единой! Вот это было бы да! Как думаешь, Питкин?

«Пит! Пит!» — ответил Питкин и постарался взлететь к Кису на колени.

Питкин умел все. Ни разу не ступавший по земле, он пытался купаться, как в земле, на газетных снимках, их-то и принимая за теплую земляную ванну. Газеты расстилались для него под окном, где на полу особенно долго держалось солнышко. Черные газетные снимки нагревались сильнее, вот Питкин и думал, что это хорошо прогретая земля или пыль, в которой, как известно, очень любят купаться куры. Смешно было смотреть на купающегося Питкина: все движения его были такими, как если бы под ним и вправду рассыпалась рыхлая земля. Он «взрыхлял» газетный снимок ногами, напрягая когтистые лапы. Потом, прилегши на грудь и откинув обе ноги в сторону, взбивал крыльями эту «землю»; он встопорщивал все перышки, чтоб «земля» приникала к самой коже, омывала бы ее как следует. Потом он резко встряхивался, выбивая пыль и землю из перьев.

Выкупавшись, Питкин блаженно млел в своей «ванне» на солнышке, закрыв глаза, вытянув ноги и раскинув крылья.

Питкин «помнил» и то, что с наступлением темноты курам на земле грозит опасность и, значит, следует искать место для ночлега где повыше — на ветках деревьев. Еще засветло Питкин принимался искать это «дерево». Взлетев на табурет, он перебирался с него на стол. Отсюда пытался взлететь на кухонную полку, роняя кастрюли и сковороды, устраивая страшный трам-та-ра-рам. Но этот грохот его не пугал и не останавливал. Он продолжал свой путь наверх.