Елена Щербиновская - Кто в спальне король?

Она с нежностью оглядывала стены в блеклых разводах, где мягкие, глухие тона зеленого размывались причудливыми формами, похожими на сполохи полярного сияния, — этот дизайн она сделала не так давно, всего два года назад, и пока он продолжал радовать глаз. Потом Мария разделась, повесила в стенной шкаф костюм, набросила кимоно из мягкой серо-фиолетовой ткани с тонким серебристым узором, достала из сумочки сигареты. Покурив, подошла к бару, налила в высокий стакан густого, терпкого красного вина и, отпивая его медленными, небольшими глотками, выкурила еще одну сигарету.

Ей показалось вдруг, что в доме что-то неуловимо изменилось — появились какие-то новые, непонятные тени, какие-то неведомые звуки, легкие шорохи. Мария была человеком, отнюдь не склонным к непонятным страхам и галлюцинациям. Она встала, включила свет, пригляделась, прислушалась… и улыбнулась. Конечно же, дом во время разлуки с ней жил своей жизнью, и теперь эта прожитая им жизнь проявлялась перед ней в каких-то едва уловимых импульсах, колебаниях, шелестах. Он словно хотел что-то рассказать ей на своем таинственном языке.

Это был еще очень молодой дом. Мария спроектировала его десять лет назад, специально для себя, в замечательном месте: небольшой участок на краю поселка никто не успел купить, и он, словно нарочно, дожидался ее. Построили дом точно по ее проекту. Все получилось именно так, как было задумано, как ей хотелось. Это был дом не просто для жизни и быта, а для души. Мария очень многое сделала здесь своими руками: вот, например, этот камин — она сама подбирала и выкладывала камни, или витраж на сводчатом потолке, не говоря уже о мелочах, деталях интерьера. Конечно, неполных десять лет для дома — срок совсем небольшой, но Мария была уверена, что он простоит и сто, и даже тысячу лет. И людям, которые будут жить в нем после нее, будет так же уютно, комфортно и легко на душе, как и ей. Она ведь знает, очень хорошо знает, как надо проектировать и строить дома, чтобы они твердо и уверенно стояли на земле и приносили покой и радость людям.

В доме теперь стало совсем тихо. Видимо, он уже высказал ей все свои тревоги и успокоился. Солнце медленно закатилось за горизонт, Мария вышла в сад, и сразу на участке зажглись фонарики, таинственно подсвечивая снизу деревья и кусты. Одновременно вспыхнули лампочки на воротах, на стенах дома. Мария улыбнулась. Она очень любила смотреть, когда зажигаются фонарики, словно по мановению волшебной палочки сказочной феи. На самом деле, феей была она сама, а фонари были подсоединены к специальному автоматическому устройству, реагирующему на наступление сумерек, но все равно в их внезапном загорании было что-то волшебное, фантастическое. Свет фонариков в опускавшихся легких сумерках скользил по развесистым лапам елей и белоснежным стволам берез, и казалось, что где-то в глубине сада притаились фантастические существа, под корнями прятались забавные гномики, а по веткам порхают легкие эльфы.

Мария полюбовалась еще немного своим подсвеченным садом, потом вернулась в дом, зажгла свечи, выключила почти весь свет, оставив только небольшие скрытые светильники. Теперь ее окружала настоящая сказка. В этой сказке можно неторопливо размышлять, вспоминать, анализировать, фантазировать, даже мечтать. И на все это ей отпущено время — не вырванное с трудом, нервное, ограниченное, а спокойно и плавно текущее вместе с мыслями, тишиной, легким ароматом свечей и дымком от сигареты. Она еще раз наполнила вином высокий, тонкий стакан и с веселым наслаждением стала предаваться разлуке и с коттеджем господина Сапрыкина, последним своим детищем, и с Валентином — последним своим любовником.

Конечно, Валентин не был ее творением, ни в какой мере не был, и душевных сил Мария тратила на него гораздо меньше, чем на свои проекты, но за то время, что они встречались, сначала изредка, а потом все чаще и чаще, Мария успела привязаться к нему. Она отчетливо это понимала и все еще думала о Валентине, но уже как-то отстраненно, будто все это касалось не ее, а постороннего человека. Было и прошло. Это не главное…. А что главное? Свобода и одиночество. Все временно в этом странном мире, все проекты приходят и уходят, непрерывно сменяя друг друга, мелькают неторопливой чередой. Постоянно только это движение. И собственный дом, где можно бесконечно что-то перестраивать и менять по собственному желанию. Дом — это часть ее жизни, души, ее мир, который она создавала годами, почти так же, как самое себя. Со своим домом нельзя расставаться, это самый надежный, испытанный друг. Он не обманет, не предаст, только надо к нему любовно и бережно относиться…