Марина Преображенская - Отражение звезды

Самолет оторвался от поверхности, привычно загудел, завибрировал и тут же взмыл в воздух. Можно поставить машину на автопилот, прикрыть глаза и прислушаться к самому себе. Андрей так и сделал, мало-помалу, минута за минутой чувствуя, как возвращается к нему былая уверенность в собственных силах, как будто сквозь пальцы его рук, лежащих на штурвале, идут мощные токи, пронизывающие все тело и питающие его дух, который начал было барахлить. Андрей чувствовал, как какая-то невидимая пружина сворачивалась в нем все туже и туже, и, наслаждаясь этим сладостным ощущением, втайне ликовал: он нашел выход! Он просто выкрадет, как мальчишка, чужую невесту прямо из-под венца! Представив, какое при этом будет лицо у Марка, он рассмеялся. Все!

— Танечка! Принеси минералки! — Андрей взял из рук бортпроводницы стакан, бутылку нарзана и, ловя на себе удивленные взгляды сослуживцев, налил его до краев, выпил молча, снова налил, сверкая насмешливыми глазами, снова выпил, и, подмигнув вспыхнувшей от смущения девушке, поцеловал ей ручку.

— Эх, хороша! Идем на посадку…

Птицы летят… Леночка вспомнила эту странную фразу, когда выходила из аллеи кладбища. Женщина, чей голос был глух и натянуто спокоен, уже давно ушла, и только на холмике темного суглинка еще следы.

Леночка, посмотрев на часы, вдруг вспомнила, что у нее бесконечное множество дел, и ускорила шаг.

Дел? Какие дела? У нее нет ни одного по-настоящему важного дела. Все равно у нее нет никакого выбора — надо возвращаться домой. А дома? Опять пустота, проклятущее платье на плечиках. Ожидание Марка. Ожидание чего-то неясного, дурманного подкатывало комом к горлу…

— Вот и все, — прошептала она. Ей захотелось взвыть, броситься лицом на землю, зарыться в нее, подобно кроту. Но разве есть у нее для этого причины? Разве не самый радостный день ожидает ее завтра?

У кладбищенской ограды сидел безногий калека и, подыгрывая себе на двухрядке, пел жалостливым голосом про долю сиротинушки без отца без матушки.

Леночка выгребла из кармана мелкие бумажки, нашла в сумочке прихваченное из дому большое зеленое яблоко сорта «семиренко» и положила все это в коробку, которая лежала на свободном от ног пространстве сиденья инвалидной коляски.

— Да вознаградит тебя Господь…

Леночка грустно улыбнулась, с сомнением покачав головой.

… Последний день весны. И самое страшное то, что ничего в ее жизни уже нельзя поправить. Нельзя вернуть любовь Андрея, приблизить его глаза, заглянуть в них. Сердце тоскливо сжалось. Где-то он сейчас? Севка наговорил на автоответчик, что Андрей звонил. Зачем звонил? Для того, чтобы поздравить ее со свадьбой? Циник! Безжалостный, бездушный… О Боже, хватит об этом?!

Но все же горько осознавать, что лишь из-за него она идет под венец с нелюбимым. Она никогда не любила Марка! Никогда не полюбит! Зачем тогда все это? Как кролик в пасть удаву…

Еще раз оглянувшись на калеку, Леночка почувствовала, как противный холодок змейкой скользнул меж лопаток. Она вдруг ясно осознала: она тот же калека — у нее вынули из груди сердце, отобрали свободу, прижали к стене… Ничего не осталось. Ничего. А раз ничего, так и печалиться не о чем.

Телефон Натальи не отзывался. Севка ушел на работу. А Наташа? Она в любом случае должна быть дома. Выйти на улицу без Севки и то боится. Может, уехала с ним? Леночка посмотрела на часы, висящие прямо у нее над головой. Без четверти шесть. Надо же, как задержалась на кладбище. Ну и что? Кто ее может ждать дома? Только пустая квартира, выключенный телевизор, скрипучий диван. Даже кошки нет. Раньше она подумывала, что неплохо бы завести котенка. Но котенок — ведь тоже живая душа. За ним ухаживать надо. Общаться с ним, играть, кормить, выпускать на улицу, впускать обратно. Это ведь бесчеловечно — завести животинку, а потом обречь ее на тоскливое одиночество?

Таксист оказался болтливым и чрезмерно любопытным. Будь он немножко посдержаннее, Леночка сама бы попыталась разговорить его, а так сразу отпала охота общаться. Что-то в душе сжалось, замкнулось.

— Спасибо. Сдачу не надо, — сказала она, выходя у своего подъезда и невольно поднимая голову вверх. Ее окон отсюда не видно, зато видны окна тети Клавы.

Вон, стоит, рот разинув. Все выслеживает, вынюхивает, как ищейка. Платили бы ей за это деньги, что ли…

Снова лифт не работает. Леночка поправила на плече сумку и, вздохнув, пошла наверх неторопливым шагом, придерживаясь за перила, чтобы не качаться от голода и усталости. Страшно захотелось есть. Целый день во рту маковой росинки не было.