Аннэ Фрейтаг - Счастье рядом

В свете телефонного фонарика я быстро пробегаю глазами по написанному для родителей письму. И, наконец, письмо для Тины. Мне нравилось думать, что они с Алекс были мне плохими подругами, но, если быть точной, я была плохой подругой для них. По крайней мере, по отношению к Тине. Она все время заходила ко мне, а я притворялась, что сплю, потому что не хотела слышать, что ее жизнь продолжается, в то время как моя заканчивается. Она не прекращала звонить мне и писать сообщения. Но когда тебе не отвечают, это тоже своего рода ответ. И она получала такой ответ очень часто.

Умирать непросто, но наблюдать за тем, как умирает дорогой тебе человек, тоже тяжело. Это пережила она, когда я оставила ее, и сейчас я понимаю, что это было для нее намного сложнее, чем я могу себе представить.

Я делала вид, что она оставила меня в беде, но это не так. Это было только мое решение. Я облизываю три конверта, заклеиваю их и подписываю, чтобы не перепутать. Наверное, мне стоило еще раз позвонить Тине и попросить у нее прощения. Я немного подумала, и что-то во мне воспротивилось. Я больше не хочу сочувствия и не хочу никакой реакции на свои слова. Я просто хочу попрощаться. И извиниться. Именно это я сейчас и сделала. Три конверта шуршат в моей руке, и я улыбаюсь, потому что на душе становится легче, когда пишешь вещи, которые не решаешься сказать. Мозг словно освободился от хлама. Как будто я навела в голове порядок, и от этого она стала ясной. Без сочинения Лариссы я бы этого не сделала. Об этом я тоже ей написала.

Солнце встает, я откладываю наушники в сторону и достаю первую порцию таблеток, мои легкие кричат, умоляя об этом. Они сжались еще сильнее, чем вчера. Может быть, это наказание за то, что я не спала всю ночь. И я рада, что мама сейчас не видит меня. И доктор Майнфельдер. Я вспоминаю, как он сказал мне: «Тесса, сон тебе необходим больше, чем кому-то другому». И о том, как я ответила, что смогу хорошенько выспаться, когда умру. Я помню его выражение лица и как тяжело он вздохнул. Он мне нравился. Он на самом деле испробовал все. Если и был какой-то выход, он нашел бы его.

Я выключаю фонарик, снова ложусь на крышу и разглядываю молочно-серое небо и тяжелые облака, в которых скопился дождь. Солнце пробивается сквозь тучи, лучи ложатся на мое тело. Письмо Оскару еще не готово, оно оборвалось на середине предложения, но, мне кажется, конец я смогу написать, только когда посмотрю ему в глаза. Когда пойму, что мы – это еще мы, что нам удастся преодолеть ссоры и терпеть друг друга. Я смотрю на экран телефона: 4:56. Мои веки тяжелеют, но я не решаюсь закрыть глаза, потому что сразу усну. А я не могу уснуть, потому что могу не проснуться, и тогда последним, что я запомню, станет наша ссора. Я не могу умереть, не увидев улыбку Оскара. Его улыбку и эти глаза, которые видят меня насквозь. И в эту секунду, когда я думаю об этом, слышу, как рядом со мной открывается замок палатки и Оскар вылезает из нее. Я поднимаюсь, вот он. Его глаза выглядят такими уставшими, какими я ощущаю свои.

– Ты тоже не смогла заснуть? – его голос звучит непривычно шершаво. Я качаю головой. – Я тоже. – Он улыбается мне. – Не против, если мы будем не спать вместе?

– Нет, – шепотом отвечаю я.

Оскар забирается ко мне на крышу. Ложится на спину, вытягивает руку и дает мне знак, чтобы я ложилась на правое плечо. Моя щека соприкасается с его футболкой, и я прижимаюсь к нему. Ладонью я чувствую его сердцебиение.

Какое-то время мы лежим и молчим. Он берет мою кисть и подушечками пальцев проводит по изящным линиям на ладони. Снова и снова, пока не появляется странное ощущение онемения. Через несколько минут он шепчет:

– Тесс?

– М-м?

– Прости меня.

Я чувствую его дыхание и прикосновение теплых губ к моему лбу.

– И ты меня.

– Тебе не за что извиняться. Ты ничего не сделала.

– Да нет, сделала. – Я опираюсь на локоть и смотрю на него. – Я не должна была тебя отталкивать.

– Нет, – серьезным тоном возражает он. – Для тебя это заходило слишком далеко, и это нормально.

– Нет, не нормально. – Я глубоко вздыхаю и качаю головой. – Это было потрясающе. – Вспоминая его, себя и то, как он меня целовал, я громко сглатываю. – Мне хотелось этого и сейчас хочется.

– Тесс, это нормально, – он гладит меня пальцами по щеке.

– Нет, Оскар, ты не понимаешь…

– Я понимаю. Ты не хотела, чтобы я задел твой шрам, – тихо говорит он. – И я должен был знать об этом. – Я хочу возразить, но он кладет палец на мои губы. – Этого больше не повторится. – Его глаза смотрят в мои и бегают туда-сюда. – И, если тебе так будет комфортнее, ты останешься в футболке. – Он делает паузу, затем убирает палец. – Хорошо?