Лиз Филдинг - Обыкновенное чудо

- Вероника! Фергюс! - позвала Кейси, когда ее поднимали в "скорую". Хочу, чтобы вы были крестными родителями...

- Обязательно, - крикнул в ответ Фергюс. Дверь захлопнулась, и машина унеслась в направлении госпиталя, подмигивая голубыми огоньками. - Должен признаться, Вероника, что приглашая мужчину на свидание, ты точно знаешь, как сделать этот вечер незабываемым... сказал он, оборачиваясь к ней. И вдруг понял, что не только дождь струится по ее щекам, но и слезы тоже. - Вероника? Ты что?

- Не надо ничего говорить. - Она отстранилась, когда он попытался приблизиться к ней. -Не надо, пожалуйста. Я хочу домой.

Это была уже не просьба, а требование. Что-то было не так, и это было очень серьезно. Но место было не совсем подходящее, чтобы выяснять. Он открыл переднюю дверь машины и подождал, пока она усядется. Потом сел за руль, включил зажигание и медленно поехал к ее коттеджу.

Может быть, это была запоздалая реакция на случившееся. Шок. Он взглянул на Веронику. Ее мокрые волосы прилипли к голове, скулы выступили, и черты лица заострились. Как будто она сознательно старалась стереть всякое выражение со своего лица, не выдать своих чувств. Конечно, она переживала, но это были не радостные переживания.

Скорее, это была боль. Такая острая и невыносимая, что Вероника пыталась ухватиться за что угодно, чтобы она не вырвалась наружу, чтобы никто и никогда не узнал истинную причину этой боли.

И когда он заподозрил, в чем может быть причина этого, ему тоже стало вдруг невыносимо горько.

Он припарковал машину у ее дома.

- Не провожай меня... - Он был готов к такому повороту.

- Мне нужно руки помыть. - Он вышел, открыл дверь с ее стороны и поддержал Веронику под локоть.

Она, как робот, пошла к входу. Открыла дверь, отключила сигнализацию.

- Ванная прямо, - коротко сказала она.

Ему хотелось приласкать ее, обнять, сказать ей, что она самая лучшая, что он любит ее всем сердцем. Но ощущение было такое, что между ними встала невидимая, непреодолимая преграда.

Она посмотрела на свои руки, все еще хранившие память о происшедшем таинстве, и со стоном побежала вверх по лестнице.

Фергюс снял мокрый плащ, помыл руки и сбрызнул лицо холодной водой, потом вернулся в прихожую. Вероника не появлялась, но сверху доносился шум воды.

Он прошел в гостиную, в буфете он обнаружил бренди и налил немного в стакан. Ее все не было, и он решил подняться наверх.

Дверь в ванную была приоткрыта, но свет не включен, был слышен только звук бегущей воды.

- Вероника? - Ответа не последовало. Он открыл дверь пошире - она сидела на полу, лицо ее было белое как полотно, мокрые волосы спутаны. Она горько плакала.

Он вложил стакан в ее мокрые, дрожащие от холода руки.

- Пей, - попросил он настойчиво, приложив к ее губам стакан.

Вероника глотнула и закашлялась. На секунду искорка жизни снова заблестела в ее глазах, но боль в них осталась.

- Объясни, в чем дело? - попросил он, прежде чем она успела прийти в себя и снова отгородиться от него непробиваемой стеной отчуждения.

- Что не так? Это все из-за Ника? Ты влюблена в него? - с отчаянием спросил он.

- Нет! Нет! - Нелепость вопроса поразила ее. А смысл ее ответа мгновенно дошел до Фергюса, принося огромное облегчение. Значит, дело не в этом.

Она покачала головой.

- Как ты мог подумать обо мне такое? - негодовала Вероника. Ник был приятен ей как коллега, как друг.

"Я люблю тебя", хотела произнести Вероника. Вместо этого она уткнулась в его влажную рубашку и еще горше заплакала, рыдания сотрясали все ее тело. Он обнял ее, крепко прижимая к себе, опустив свое лицо в ее волосы.

"Я люблю тебя", мысленно произносила Вероника. Но он об этом не узнает. Могучий порыв ветра ударился в окна, она жалобно всхлипнула и плотнее прильнула к нему. Какое-то время они молча неподвижно стояли. Наконец он немного отстранился от нее, чтобы окончательно не потерять способность к здравому размышлению.

- Успокойся, - сказал он. - Давай снимем с тебя это платье, и ты ляжешь.

- Оно совсем испорчено, - ответила Вероника.

- Ты насквозь мокрая.

- Ты тоже. - Она положила свою ладонь на его холодную мокрую рубашку. Под ней билась жизнь, тепло, пульсировала кровь, она взмахнула ресницами, слипшимися от слез и дождя, и прямо посмотрела на него.

Он перевел дыхание.

- Тебе надо переодеться во что-то теплое. Вероника.

- Я должна тебе что-то сказать. - Она посмотрела на кровать, а потом прямо ему в лицо. - Не оставляй меня одну, Фергюс. Останься со мной на ночь.