Кэролайн Флеминг - Смуглый венецианец

- Какое ты ничтожество! - воскликнула Эмма, едва удерживаясь на ногах. - Не могу понять, что мой отец нашел в тебе!

На Селесту эти слова не произвели никакого впечатления.

- Какая разница? Он был одинок, а если человек одинок, его легко увлечь.

- Я знаю! К сожалению!

Казалось, Селеста получает удовольствие от происходящего. Затем, словно вспомнив о случае в холле, она произнесла:

- А теперь уходи! Я больше не хочу тебя видеть. Ты начинаешь надоедать мне. И если эта тварь, Анна, попытается стать твоей союзницей, она увидит, что силой моего влияния не стоит пренебрегать.

Эмма вышла, чувствуя себя больной и униженной. Неужели ее чувства были так заметны? Неужели по ее поведению Селеста поняла что-то, в чем она сама себе пока еще не признается? Представить себе, что она после этого может встретиться с графом Чезаре, было невозможно, тем более после обвинений, которые он бросил ей в лицо на лодке. Она от всей души пожалела, что вообще согласилась поехать с Селестой в Италию. Ей следовало бы помнить, что мачеха не могла измениться за один день.

Эмма забралась в кровать уже на рассвете и заснула почти мгновенно, глубоким сном без сновидений, от которого пробудилась только в полдень.

9

На следующий день Эмма вообще не встретила графа Чезаре. Он оставался в своей комнате до обеда, потом они с Селестой куда-то уехали, пока Эмма переодевалась к столу. Старая графиня упомянула, что они обедают с друзьями и совсем ничего не сказала о его ране.

На следующее утро Эмма отправилась с Анной за покупками. Старая служанка была рада компании молодой девушки. Эмма помогла ей донести тяжелые корзины, а себе она купила два новых платья на случай, если ей снова придется пойти куда-нибудь с Антонио Венкаре.

Все это время Эмма находилась в ужасно подавленном состоянии и была решительно настроена никогда больше не сталкиваться с Селестой и графом Чезаре. Она надеялась, что скоро сможет вернуться в Англию, где у нее было много друзей. Некоторые из них писали ей, интересуясь, как она проводит время в Венеции, но до сих пор у нее не хватало духа ответить им. Как можно восторгаться отдыхом, когда ситуация, в которой она находилась, с каждым днем все более осложнялась. Когда подошло время ленча, она вошла в гостиную и увидела там графа Чезаре, стоявшего возле бара и наливавшего в стакан приличную порцию виски.

Эмма хотела уйти, но граф увидел ее. Он проглотил половину содержимого стакана и сказал:

- Ну, Эмма! Тебе не нравится, что я пью виски в столь ранний час? Эмма снова повернулась к нему. Она заметила, что несмотря на смуглый цвет его худощавого лица, он все еще выглядит бледным, а левая рука немного напряжена. Тем не менее в темном свободном костюме он был обезоруживающе привлекателен, и ее щеки внезапно вспыхнули, так как она вспомнила их последнюю встречу наедине. Ей показалось, что какой-то магнетизм, исходивший от Видала Чезаре, окутывал ее и лишал сил, наполняя желанием почувствовать на своем теле эти сильные смуглые руки, и ощутить, как его жадные губы страстно прижимаются к ее губам. Но она сказала:

- То что вы делаете, меня не касается.

Она наклонила голову, пытаясь найти сигарету.

Он открыл портсигар, и она нервно взяла одну, позволив ему поднести зажигалку. Затем резко затянувшись, Эмма направилась к открытой двери, ведущей в лоджию. День был прекрасным, легчайший ветерок шевелил тенты на маленьких лодочках, проплывавших внизу.

Краем глаза она видела, что граф стоит чуть позади.

- Я чувствую, что должен извиниться за свое поведение... вчера днем, - неожиданно мягко прошептал он, и Эмма вздрогнула.

- В этом нет необходимости, - холодно ответила она. - Я... Я забыла... все.

- Возможно, нет... - он небрежно пожал плечами. - Но мне не нравится, что в моем присутствии ты ведешь себя как школьница. Ты постоянно держишься так, словно я собираюсь наброситься на тебя.

Эмма придала своему лицу, как ей казалось, насмешливое выражение и с упреком произнесла:

- У вас богатое воображение, граф Чезаре. Если мои манеры кажутся вам чересчур сдержанными, то это оттого, что мое присутствие здесь явно затянулось, и мне очень хотелось бы поскорее уехать.

Чезаре полез в карман за сигарами, и она увидела, как он поморщился от боли в руке. Затем пристально посмотрел на нее, его голубые глаза были твердыми как сталь.

- Ты права, - сказал он наконец. - Я тоже хочу, чтобы ты уехала из Палаццо, но совсем не по той причине, которую ты себе вообразила.