Вадим Андреев - Встреча влюбленных

Чатури принадлежал к касте писцов — каястх, которая по иерархической лестнице находится рядом с брахманами.

— О, великий из великих! Вас приветствует ваша рабыня! Она готова, если вы прикажете, принести чай!

— Боу-ди! — почтительно обратился он к женщине. — Скажите, а как по-арабски «великий»? — его щеки вновь поплыли к глазам. Улыбка, лукавая и победоносная, вновь расцвела на его добродушном лице.

Сита зарделась.

«Боже, неужели он догадался?!» — подумала она и сказала:

— Ваша проницательность потрясает меня, господин Чатури!

— По-арабски великий — «акбар», моя дорогая пери! — воскликнул он и тоненько захихикал. — Император Акбар был низкорослым и толстым, но это не мешало ему быть, вернее стараться быть, великим.

— Это так, — стыдливо опустив глаза, промолвила секретарша и положила перед ним уже заготовленную карточку учета. — Здесь имя, номер телефона и адрес импресарио Аниты Дели, шеф.

Чатури одобрительно кивнул головой и взял карточку в руки.

— Анита здесь, в Бомбее. Изредка она дает представления в «Эросе». Ее адреса они не знают и посоветовали обратиться к ее импресарио.

— Хорошо, Сита! Ты молодец! — он немного помедлил и попросил принести чашку чая с печеньем.

Когда Сита вышла, мягко ступая по ковру, он быстро набрал номер полицейского участка и попросил лейтенанта, своего однокашника, работавшего в сыскном отделе.

— Мною заинтересовались, как я и предполагал. Пока их нет, — скороговоркой сообщил он в трубку, — я думаю, они придут не сюда…

— Не беспокойся! За твоей конторой уже следят. Обрати внимание на велосипедиста в голубой ангочхе. Это наш человек, — успокоил его друг.

— Спасибо! — и адвокат ласково положил трубку на рычаг. «Опять эти «издержки» профессии!..»

Не успели еще птицы склевать остатки поминального пинда — мелких шариков из вареного риса — по усопшему Венашу Бабу, а неугомонная и алчная бенгалка Кишори уже носилась по дому, меча громы и молнии налево и направо, словно совершая обряд прихода огня.

Зависть испепеляла ее. Черные глаза в ореоле мелких морщин подергивались. Щеки обвисли. Некогда гибкое и изящное тело истощилось и, казалось, состоит из одних туго натянутых жил, за которые, садистски ухмыляясь, дергает демон тьмы. По ночам она просыпалась в холодном поту. Ей снилась гроза, дождь, крик ребенка и пронзительный вопль снохи. Злодейку била мелкая дрожь, зубы стучали, и она долго не могла уснуть. Эти кошмары стали повторяться все чаще и чаще… Бессонница изводила Кишори. Ее воспаленный мозг требовал разрядки.

«Месть! Меня спасет только месть! Мой сын — наследник всего! Он — хозяин! А эту тварь надо уничтожить!» — не раздумывая, решила она.

— Что с ней делать, ума не приложу! — бросила она Авенашу в надежде, что он поймет ее намек. — Упрямой оказалась! Кто бы мог подумать?! — Ей показалось, что сверкнула молния. Кишори вышла на террасу. Небо было чистое, безоблачное. Стояла пора «созревания роз» — бабье лето. В ужасе схватившись за голову, она забегала по комнате кругами.

— У, несчастное отродье! — проклинала она Аниту, и перед ее глазами вновь заплясали картины «выдворения» снохи из дома. — Я, наверное, схожу с ума! — возмущенно сказала мамаша и с криком рухнула на толстый ковер, смягчивший удар бренных костей о мрамор.

Авенаш медленно подошел к матери и лениво помог ей подняться.

— Что делать? Что делать? Надоело мне все это! Пора кончать! — ворчал он.

— Да, да, сынок! Надо что-то предпринять! Нельзя упускать такое богатство, такой дворец! Я схожу с ума от одной мысли о том, что мы можем потерять все это!

— То, что частная собственность священна и неприкосновенна, — лозунг для дураков! — в бешенстве закричал сынок. — Я прикоснусь к этой собственности! Еще как прикоснусь!..

— Это богатство — твое, Авенаш! Зачем оно ей, этой никчемной твари?!

— Ты права, мама! — Авенаш сел на диван и, чтобы успокоиться, извлек из сигарницы сигару и закурил. Выпустив струю дыма в окно, он продолжил свою мысль: — Но мне кажется, с ней этот вопрос не решить, не уладить…

— Значит, придется обратиться в суд? — растерянно спросила Кишори, и на ее лице застыла гримаса неутоленной жажды мести.

— Какой там суд, если адвокат на ее стороне! К тому же, если панчаят ее касты узнает правду о том, как мы с ней поступили… — он многозначительно посмотрел на мать. — Нет, о суде и думать нечего! Кроме того, дело осложняется еще одним фактом… — потеряв самообладание, Авенаш бросил сигару на ковер.