Хизер Грэм - На всю жизнь

- Да, и это неприятно задело меня.

- Ты, помнится, тогда заподозрил, что это я курю марихуану.

- Мне показалось, что Кейт умышленно вбивает клинья между нами. А ты во всем потакаешь ему.

- Но поверь мне, мы совсем по-иному относились друг к другу.

- А почему в тот последний день Майлз сказал, что видел тебя у него накануне?

Кэти растерялась. Она и сама не понимала, почему многие утверждали, что видели ее в тот вечер у Кейта. Это была неправда. Но никто не хотел ей верить.

- Но я не была у него, - смутившись, ответила она. - Я встретилась с ним лишь у нас дома.

- У нас в спальне, - уточнил Джордан.

- Ну и что? В этом не было ничего необычного. Он и раньше заходил туда. В нашей спальне бывали и Ларри, и Майлз, и Деррик. И это никогда не сердило тебя. Разве я могла предположить, что в этот раз ты будешь так взволнован подобным событием.

- И тем не менее я был взволнован. Скажу больше, я был взбешен, когда застал Кейта в нашей спальне.

- И напрасно. Он просто пришел поделиться радостью, которую доставил ему новый музыкальный пассаж. Он был в таком восторге, как будто в этом была только его заслуга.

- Ты все видишь в розовом свете, - покачал головой Джордан. - Но у всех событий есть и другая, более темная сторона.

- Скажи, а ты всерьез хотел выгнать его из группы?

- Нет, конечно. Но с его безалаберностью надо было кончать.

- Ты слишком безупречен сам и потому чересчур требователен к другим.

- Может быть.

- Но знаешь, мне и сейчас трудно поверить, что Кейта кто-то убил. Ведь в доме, кроме музыкантов и слуг, никого не было. Хотя эти странные телефонные звонки, конечно, наталкивают на подозрения.

- А ты говорила, что это шутки.

- После того как я увидела кого-то у своей постели, мне не до шуток.

- Может быть, это все же Джереми приходил убедиться, одна ли ты спишь этой ночью?

- Нет, это был не он.

- Но почему ты в этом так твердо уверена? Мог же он побеспокоиться на твой счет. Тем более что ты в доме своего бывшего мужа.

- Не мог, - убежденно произнесла Кэти.

- Ты задеваешь мое самолюбие. Неужто в нем не затеплилась даже маленькая искра ревности, когда он увидел нас вместе? Нет, определенно к тебе ночью приходил Джереми.

- Он спал.

- Как ты упряма. Ведь такое в принципе возможно.

- Я заглянула к нему в комнату и убедилась сама.

- Тара не была бы столь доверчивой, окажись она здесь.

- У тебя серьезные отношения с этой женщиной?

- Сейчас у меня отношения только с тобой. И никаких других отношений.

- Неправда.

- Нет, правда, черт возьми! - воскликнул Джордан и крепко прижал ее к себе.

Кэти хотела возразить, но вдруг почувствовала, как страстное волнение захлестнуло ее сердце, будто снова началось извержение Везувия. Кэти покраснела. Только тонкая простынка отделяла их разгоряченные, пронизанные жарким томлением тела. Тесно прижимаясь к бедрам Джордана, она ощущала всем своим существом, как растет и наливается жаром тот магический цветок любви, что свяжет их воедино своим горячим, трепещущим стеблем, заставив вдыхать огненный воздух блаженных горных высот.

Джордан опрокинул ее на спину, навалился на нее всем телом и жарко поцеловал в губы. Мягкие, нежные прикосновения его рук, проникнув под ворот тонкой ночной сорочки, медленно приближались к ее взволнованно вздымавшейся груди. Маленькие легкомысленные пуговицы расступились перед его ладонями, и теплый, страстно дрожащий палец ласково коснулся розового упругого соска. Рука скользнула дальше и отправилась ниже, в сторону пушистого треугольника мягких каштановых волос.

- О Джордан! - задыхаясь от нежности, прошептала Кэти.

- Чувствуешь? - шепнул он ей в ответ. - Запах мускуса. Это наш запах. Мы оба все еще пахнем одинаково: эротично, сексуально, соблазнительно.

- Но мы не должны...

Кэти не договорила. Его ласки уже покорили ее. Она трепетала и вздрагивала от его поцелуев, чувствуя, что уже вся целиком принадлежит Джордану, что он завладел и ее разумом, и душой.

- Ты уже не сможешь уйти от меня, - сказал он, и Кэти поняла, что он абсолютно прав, что она не только не сможет, но и не захочет уйти.

Пытаясь сдержать горячее дыхание, она в самозабвении гладила его волосы, тянулась губами к его губам, безраздельно отдаваясь тому блаженному состоянию безвременья, о котором вспоминала десять предыдущих лет. Она знала, что играет с огнем, но так сладки были теперь эти жаркие, огненные игры. И пусть на душе останутся глубокие, болезненные ожоги, сейчас она не хотела думать ни о чем, кроме своей горячей, безрассудной страсти.